Теперь эта колдунья, Рихейль. Учитывая ее молодость и невежество, я мог бы закрыть глаза на то, что она жила с Кейном. Но она предупредила его о нашем присутствии здесь, и за это преступление она должна умереть. Если бы мы застигли Кейна врасплох — а так бы оно и случилось, — наша миссия здесь была бы закончена. Возможно, Анмуспи остался бы жив, хотя наивно полагать, что мы взяли бы Кейна без потерь. Глупо размышлять о том, что могло бы случиться.
Со второго этажа таверны раздался полный боли женский стон, сопровождаемый громким смехом.
Алидор вздрогнул.
— Почему не дать ей спокойно умереть? Зачем мучить ее так?
— Она шлюха, ты сам мне это сказал, — пожал плечами Гаэта. — С ней не сделают ничего, для чего не предназначена женщина. Кроме того, парням нужно развеяться — они прошли долгий и тяжелый путь без всяких развлечений. Пусть позабавятся, я займусь Рихейль завтра. Алидор все еще выглядел обеспокоенным.
— Твои объяснения так логичны. Я, конечно, не намекаю, что мы когда-нибудь опускались до бессмысленной жестокости. Не знаю, может быть, я становлюсь сентиментальным. Мне кажется, что иногда можно чуть более милосердно…
Поправив упавшие на высокий лоб светлые пряди, Гaэта тяжело вздохнул и откинулся на спинку стула. В его серо-голубых глазах появилась горечь.
— Конечно, милосердие. Помню, когда-то давно Реанист уговорил меня освободить закованную в цепи девушку, которую мы обнаружили в башне колдуна. Местные жители протестовали, но Реанист положил глаз на красавицу и убедил всех в том, что она просто пленница. А следующей ночью своими поцелуями она сумела убить Реаниста и еще пятерых отличных парней, пока мой меч не положил конец ее чудовищной жажде, и даже Сереб Ак-Сети точно не разобрал, какого демона мы приютили. А еще раньше, когда мы освободили семью Тирли-Селана, нам пришлось возвращаться и участвовать в кровопролитной битве, потому что они оказались еще более жестокими тиранами, чем их дядя.
— Алидор, твоими методами проблему не решить. Я видел множество людей, умирающих от заражения крови и все же умоляющих лекаря не ампутировать гниющую конечность. Яд распространяется. Крошечная язва в конце концов поразит и уничтожит самый сильный организм. Стоит только частице зла ускользнуть от твоей кары, и она неизбежно возрастет и принесет человечеству еще большие страдания и гибель. В моей борьбе против сил зла ложное милосердие хуже, чем чрезмерная жестокость. Его последствия могут полностью исказить и уничтожить цели, ради которых я борюсь.
