— Только те, кто сопротивляется Сатаки, должны умереть, — прошептала зловещая тень. — Властители Гильеры отвергли божественную силу, а простые жители и гости города тут ни при чем. Жаль, что порой народ должен расплачиваться за грехи своих правителей.
Эрилл во все глаза разглядывала мрачный силуэт, все еще подозревая, что происходящее — плод ее подогретого опиумом воображения.
— Выбор за тобой, — прошептал жрец, делая шаг вперед. — Сатаки или смерть. И выбирать придется прямо сейчас, девочка.
Рука Эрилл легла на рукоять кинжала, но тут же отдернулась. Бесполезно рассчитывать на оружие, когда перед тобой лишь ночная тьма, принявшая вид висящего в пустоте балахона.
— Выбирай!
— Сатаки! — выдохнула Эрилл, с ужасом наблюдая, как тень приближается к ней еще на шаг.
— Мудрый выбор, детка. Но учти — назад дороги нет. Эрилл обалдело кивнула. — А теперь держи это.
Черный рукав взметнулся в воздух, и в подставленную руку Эрилл легла какая-то холодная тяжесть. Поднеся руку к лицу, Эрилл разглядела диск из черного камня, копию золотого медальона жрецов Сатаки.
— Ты должна будешь выполнить приказ Сатаки, честным служением ему доказать свою веру, — перешел жрец на хриплый шепот.
И тут он объяснил, что нужно делать, потом рассказал, какие кары ждут ослушников и предателей. Каждое слово жгло Эрилл, как капля кислоты, падающая на кожу.
Неожиданно черный балахон растворился в ночной темноте. Эрилл нагнулась, пытаясь разглядеть хоть какие-то следы: человек ли с ней говорил, дух ли? Опиумный кошмар?
Холодная тяжесть каменного диска продолжала давить на руку.
Где-то в глубине души Эрилл звучал голос, умолявший ее вышвырнуть медальон в ночную темноту. Но… черная тень ясно сказала, что нужно делать, и Эрилл могла лишь подчиниться приказу. Медленно, словно лунатик, она подошла к краю крыши и стала спускаться по лестнице.
Город был охвачен ужасом. Власти попробовали было ввести комендантский час, но толпы беженцев, наводнившие улицы и площади, сделали эту затею невыполнимой. Люди были повсюду: в домах и во дворах, в узких переулках и на центральных улицах. Власти Гильеры попытались привлечь к обороне города всех способных держать оружие и организовали из жителей города и беженцев ополчение, но что в том толку, когда город переполнен? Было ясно, что скоро обнаружится нехватка еды, затем воды, едва ли не раньше захлебнется канализация, и город задохнется в зловонных испарениях. В любом случае, даже выдержи стража и ополченцы первый штурм, долгую осаду город не осилит. Участь Гильеры — вопрос нескольких часов, возможно дней. Все осознавали эту обреченность. Все знали о безжалостности сатакийцев. Ни одна армия, ни один город не могли устоять против них. Выбор был прост — сдаться или быть уничтоженными. Гильера выбрала борьбу.
