Она зевнула и откинулась на кровати. Иаков остался стоять на коленях, как забытая собачонка.
— Да-а, — сказал он и поднял голову. Сперва глаза, потом и всю свою седую всклокоченную голову.
Он смотрел на раскинувшееся перед ним великолепие. Холмы и долины, скрытые юбкой. Он чуть не обезумел. Но держал себя в руках.
— Как ты медленно! — сказала она и начала сама расстегивать пуговицы.
Его руки как в лихорадке скользили по ней. Помогали ей снимать одно за другим.
Чем ближе она была к нему, тем явственней он чувствовал запах конюшни, сена и пряностей.
Иаков встал рядом с Диной и осторожно обхватил руками ее груди. Наслаждался ощущением материи и горячей кожи. Бесконечно долго. Наконец он снял с нее платье, нижние юбки, корсет и панталоны.
Ее глаза с любопытством следили за его движениями. Несколько раз она, вздохнув, закрывала глаза. Особенно когда он, собрав всю свою нежность, осторожно погладил ее по плечам и по бедрам.
Уже совершенно нагая, Дина вывернулась из его рук и подошла к окну. Она была существом из другого мира.
Он и не думал, что такое будет возможно. Женщина, девственница! Нагая, она поднялась с постели при свете белой ночи и спокойно подошла к окну.
Ее плечи и бедра казались позолоченными. Ведьма и ангел. Она принадлежит ему! Только ему! Она ходит по его комнате, в его доме!
Дина обернулась к Иакову и с одной стороны оказалась залитой медом полуночного солнца.
— А ты разденешься? — спросила она.
— Да, — хрипло ответил он.
И стал срывать с себя одежду, словно боялся чего-нибудь непредвиденного, что помешает ему достичь цели.
Правда, цели он достиг не так быстро, как ему хотелось бы. И не так, как он себе это представлял.
Когда они уже лежали в кровати и Иаков хотел накинуть на них обоих простыню и прижать Дину к себе, она вдруг села и сдернула с него простыню.
И начался осмотр. Она разглядывала его жадно и с таким любопытством, словно нашла животное, о существовании которого даже не подозревала.
От смущения он прикрылся руками.
— У тебя эта штука совсем не такая, как у быка или жеребца, — с интересом констатировала она, глядя ему в глаза. — Правда, и у быка с жеребцом они тоже разные. У быка она длинная, тонкая и розовая. А жеребец, он больше похож на мужика! — прибавила она серьезно, со знанием дела.
Иаков почувствовал, как желание исчезло и его детородный орган поник.
Он никогда не встречал кого бы то ни было, тем более женщину, настолько лишенную всякой стыдливости. Впрочем, он вспомнил те редкие разы, когда посещал женщин, которые брали за это деньги. Но их игра была отрепетирована и ограничивалась временем. А также измерялась деньгами. Он помнил, как противна была ему эта отрепетированная страсть и равнодушные, заученные движения.
