Однако улицы Пристенья — а Малгожатка удрала туда, поскольку на родной Успенке не то что червонца — полтинничка таким путем не заработать — эти рыночные и вокзальные улицы имели свой товар и свои законы. И чертенка предупредили точно и недвусмысленно: или заводи себе хозяина, или сматывайся, пока цела. Оставался единственный выход, и Малгожатка без промедления предстала перед мадам Переглядовой.
— Придется тебе еще раз навестить заведение, — сказал он. — Дочка Юзефа Заморы попала в плюшевые альковы.
— Дружок мой, из-за какой-то сопливой девчонки…
— Не какой-то, а дочки мастера с Успенки. — В его голосе зазвучали жесткие нотки, и сердце Розы сладко заныло от возможности подчиниться сию же секунду. — Мы своих не бросаем в беде, и тебе это следует запомнить.
— Какой же ты им свой, сердце мое?
— Я всё сказал. Чтобы завтра девчонка была у тебя!
Ах, как не хотелось Розе еще раз искушать судьбу и как хотелось исполнить повеление повелителя! И утром уже не экипаж с потускневшими гербами Вонмерзких на дверцах, а обычная извозчичья пролетка доставила ее к знакомому крыльцу.
— Мадам, я прибыла за товаром. — Роза без приглашения уселась в кресло и достала свою «Клеопатру», — Распорядитесь насчет чашечки какао и позовите польскую девчонку.
— Песя, я терпелива, как всякая женщина, но…
— Разорю, — почти нежно пропела Роза, — Если еще раз помянете загубленную вами Песю. Зовите девчонку!
Да, каждый век диктует свои законы, и мадам Переглядова это отлично понимала. В таком тонком деле, как мужское внимание, все козыри были на руках дерзкой молодости: следовало выжидать, поступаясь, а наступать, выждав. Только потому состоялся задушевный — точнее, почти задушевный — разговор при совместном распитии какао, после чего польский чертенок укатил с новой хозяйкой.
— Покажи ножки. — Роза бесцеремонно задрала юбки малпочке. — Стройненько, миленько и с намеком. Будешь пажом, гусаром, эросом, и вообще твоя сила в твоей слабости. Девчонка, которая прикидывается мальчишкой, всегда пикантна и неясна. Старайся, слушайся и учись: выведу в люди.
Вскоре после этого состоялось открытие. В фойе, освещаемом далеко расположенными друг от друга фонарями в темно-красных абажурах, гостей встречали стройные гусары в алых ментиках, отделанных золотом, и чикчирах телесного цвета.
— Аукцион рабынь! Продается юная наперсница самой Клеопатры, познавшая все тайны своей египетской госпожи. Объявленная цена — двадцать пять серебром. Кто больше?
