Извлек я из архива плод коллективного творчества, сравнил со статьей словаря, и оказалось: все, что есть в книге, есть и у конкурсантов, но не все, что есть у конкурсантов, включено в книгу, хотя по идее и должно было найти в ней место.
«Дополнить Безенчука», а заодно и книгу можно было бы следующими синонимами: отмаяться, отстрадаться, прекратить существование, почить в бозе, велеть панихиду служить, отойти (уйти) в небытие, покончить счеты (рассчитаться) с жизнью, окончить земной путь, смежить очи; тут ему и славу поют…
Были в реестре и выражение «тут ему и крышка» и еще дюжина других, рекомендовать которые в словарь я попросту бы не решился.
Более семидесяти способов выразить одно понятие!
Покаюсь. Придуманный мною заголовок «Разнозвучащие, но равнозначные» далек от научной непреложности. Он всего лишь силуэт, грубое очертание еще одного вида словесных взаимосвязей – явления синонимии.
Еще древние греки обратили внимание на свойство различных слов выражать одну и ту же мысль. Римляне продвинулись дальше. Они увидели в синонимах не только средство заменять одно слово другим без ущерба для смысла, но и осознали различие между ними.
Д. И. Фонвизин в своем «Опыте русского сословника». сопоставляя слова старый, давний, старинный, ветхий. древний, заматерелый, приводил следующий пример их употребления: «Старый человек обыкновенно любит вспоминать давние происшествия и рассказывать о старинных обычаях; а если он скуп, то в рундуках его найдешь много ветхого, нередко он бывает заматерел в своих привычках».
И все же до сегодняшнего дня исследователи не выработали единого взгляда на синонимическую природу слова.
Одни считают синонимами и слова, которые, называя одно и то же явление действительности, называют его по-разному, придают ему какие-то новые смысловые или эмоциональные оттенки.
Другие в ранг синонимов возводят только олова с полным смысловым тождеством, такие, как бегемот – гиппопотам, языковедение – языкознание. Близкие по значению слова, говорят они, – это просто другие слова, и вряд ли необходимо сажать их в одно гнездо.
Но простите, говорят третьи вторым. Если бегемот и гиппопотам одно и то же и не привносят в наше понимание ничего нового, то один из двух должен уйти, покинуть язык. Зачем же его засорять? Десятые возражают: тождественность значений еще не превращает языковедение в абсолютный синоним языкознания. Хотя бы потому, что каждоз из них имеет разную способность к словообразованию и словосочетанию. От первого образуется языковед. Попробуйте-ка такое действие произвести со вторым. «Языкознаец»?, Хм-хм! Между тем мы охотнее употребляем слово языкознание, чем языковедение, читаем языковедческое (или лингвистическое) исследование.
