Потом он повернулся к Алексу. Подбородистый супермен лежал в луже собственной мочи и дерьма, и его модный льняной костюмчик выглядел и пах так, что запах униформы Андреевича, еще вчера приводивший Савенко в трепет, теперь казался легким благоуханием цветов жимолости. Увидев взгляд Сергея, Алекс заметушился, задергал ногами, от чего запах усилился неимоверно.
— Так объясни мне, любезный мой друг, что значит «отпускать никто не собирался»? И, вообще, у меня к тебе столько вопросов, просто не пересчитать!
Алекса уже не тянуло хамить. Вернее, его стиль общения, ставший глубокой привычкой, оставался при нем, но, будучи человеком разумным, он отдавал себе отчет, что сейчас не лучшее время для того, чтобы дразнить Савенко. Алекс явно учился сдерживаться — из глаз ушло выражение явного превосходства и брезгливости, с которым он смотрел на окружающих. Теперь в них был испуг. Смертельный испуг и заискивающее ожидание — такие глаза бывают у побитых наглых собак и предателей.
Еще недавно Алекс считал себя в праве казнить и миловать, а сейчас сам ждал милости от своего бывшего пленника, будучи готов на все, лишь бы остаться «при хозяйстве». И Сергей подумал, что на такое перевоспитание понадобилось всего-то ничего — несколько девятимиллиметровых патронов и полчаса времени.
— Расскажешь мне о своих планах или мне тебя надо убедительно попросить? А?
Алекс закивал и заулыбался одной половиной рта — вторая половина, с той стороны, где из щеки торчала щепка, скорее всего, управлялась с трудом. Глаз подергивался нервным «тиком», правый угол рта отвис.
— Детей должны были убить? — переспросил Савенко. — Только думай, перед тем как говорить, а то вдруг решишься соврать, а я это почувствую. Тогда — прощай колокольчики.
Алекс шумно сглотнул слюну.
— Их должны были ликвидировать, Сергей Савельевич.
— И вы думаете, ни у кого не возникло бы вопросов, как и куда они исчезли?
— Не возникли бы, — сказал Алекс и отвел глаза. — Ни у кого и ничего бы не возникло.
— А вот с этого места — поподробнее. Это как, собственно, ты планировал?
Пока Савенко задавал Алексу этот вопрос, его мозг уже знал ответ — в принципе, все ответы лежали на поверхности, нуждаясь только в подтверждении.
— Так, так… — произнес Савенко, — значит, ты собирался списать в расход не только меня, что было очевидно, но и Оксану. Иначе шума тебе не избежать. И детей. А я, как понимаю, должен был выступить в роли убийцы? И премьера, и собственной семьи?
