Стивен растянулся на кушетке в непринужденной позе, а его отец, по своей привычке, ходил по комнате. Иногда он останавливался и неприязненно смотрел на сына. Тем не менее он его слушал.
Рассказывая отцу о происшествии во время экспедиции, Стивен скрыл истину, хотя и не отрицал очевидных фактов.
— Было очень темно, — сочинял он, — я сидел рядом с этой захваченной в плен дурой. Вдруг она дернулась всем телом и ногой задела мою руку. Должно быть, при этом и случился перенос. Сразу после этого я и оказался здесь.
Причину убийства Стивен объяснил тем, что ошарашенный Атгерс, оказавшись на Миттенде в теле Марка Брема, был вынужден каким-то образом освободить девушку.
— Вот и все, что я знаю, — пожал он плечами.
Отец раздраженно проворчал:
— Ты мог бы и учесть все, что произошло с Марком Бремом в прошлый раз, незачем было подходить к ней так близко.
— А чего они меня назначили часовым? Не могли лучше придумать! Не думаешь ли ты, что я сам напросился дежурить в кромешной тьме в два часа ночи?
Ответ произвел, очевидно, некоторое впечатление на Мастерса-старшего, он перестал ходить и некоторое время стоял у окна, глядя на огромный город, раскинувшийся под ним. Решив что-то, он подошел к телефону. Стивен уловил кое-что из последовавшего разговора. Кто-то согласился связаться с Космическим ведомством и немедленно, и устроить встречу.
Поскольку встреча была назначена на вторую половину этого же дня, такая спешка могла означать, что всему делу придается большое значение. Стивена это вначале обрадовало. Однако, вылезая из машины, подъехавшей к одному из типовых зданий, которые появляются везде вместе с военными и уродуют окрестности, Стивен вдруг интуитивно почувствовал опасность и отказался входить в здание.
Папа-Мастерс отреагировал очень просто: отказываешься входить — убираешься из апартаментов.
Стивен сел в машину и снял трубку телефона:
— Я буду говорить с ними отсюда. Можешь сообщить им, что я не вхожу в тюремного вида дома с вооруженной охраной у входа.
— Но там же нет никого, кого бы ты когда-нибудь обидел, — возразил отец.
— Я в таком положении, что не могу рисковать. Каждый офицер, с которым мы будем беседовать, считает личным оскорблением, что ты освободил меня от военной службы, может, они даже обвиняют меня во всем, что произошло на Миттенде. Пусть включат свою переносную систему для проведения совещаний, и я с ними переговорю.
Последовала длинная пауза. Наконец, к полному удивлению Стивена, суровые черты Мастерса прорезала слабая улыбка.
