Мартину казалось, что он когда-то где-то слышал разговор о том, что дедушка не разрешал своему сыну жениться на матери Мартина, потому что она «ненемка» — так называли ливонские немцы местных жительниц, — а ещё потому, что ничего хорошего не получается, если служанка из какого-нибудь дома становится в этом доме хозяйкой.
Дедушка был весьма уважаемый в городе человек — один из городских старейшин, представитель старинного купеческого рода Фекингузенов. Однако за глаза его обычно называли Георгом Трясоголовом или просто Трясоголовом, Русские звали его на свой лад — Юрий Трясоголов. Прозвище это он получил лет десять тому назад. С того дня, как выгнал из дому непокорного сына, на которого раньше возлагал все надежды, у него стала почти постоянно трястись голова, и никакой лекарь уже не смог его от этого избавить.
Сперва у Мартина здесь, в Дерпте, не было, друзей. Немецкие мальчишки, жившие в той же части города, что и он, не желали иметь с ним дела, потому что его мать была эстонка.
Первое время они ограничивались тем, что, завидев его вдалеке, кидали в него гнилой брюквой и выкрикивали оскорбления. Раз Мартин слышал, как один из мальчишек сказал:
— Перестань! Если он пожалуется Трясоголову, с нас шкуру спустят.
Действительно, пожалуйся Мартин дедушке — мальчишек взгрели бы. Но дедушки своего он боялся ещё больше, чем мальчишек. И они, словно чувствуя это, становились раз от разу наглее. Они тоже были сыновья и внуки бюргеров — купцов или богатых ремесленников, у них было в обычае хвастаться друг перед другом богатством своей семьи и благородством происхождения. А несколько мальчишек презирали всех остальных, потому что перед фамилиями их родителей стояло словечко «фон». Это словечко означало, что они дворянского происхождения.
Как-то раз один из этих «фонов», желая повеселить приятелей, оседлал Мартина, обхватив его руками за шею, и стал кричать и погонять его, как будто сидит на лошади:
— Но-о! Поехали, кляча несчастная! Один мальчишка крикнул:
— Отпусти его! Он задохнётся! Другой возразил:
— Ничего ему не сделается! А если и сдохнет — невелик убыток!
Неизвестно, чем бы это кончилось, если бы один из глумившихся над Мартином не подставил ему ножку. Мартин упал, но вместе с ним упал и сидевший на нём мучитель. При этом мучитель расквасил нос. Брызгая кровью и задыхаясь от ярости, он бросился на того, кто подставил Мартину ножку.
Мартин не стал дожидаться, кто из них окажется победителем в этой схватке. Он вскочил и пустился наутёк.
