Кусок каменной плитки все еще лежал на полу.
Мошковиц присвистнул.
— Вот это да! Что это? Воры? Вандалы?
— Ни то и ни другое.
— Это имеет какое-то отношение к тому, зачем вы ко мне приходили?
— Верно.
— Вы говорили, что некто досаждает Крис Кэллавей?
— Она была здесь прошлой ночью.
Мошковиц посмотрел вниз.
— Извините, я не думал, что это так серьезно. Похоже, я мало чем помог во время той беседы.
— А не могли бы вы помочь сейчас?
— Думаю, чем. У двух парней, которые у меня работают, есть фургоны, подобные моему. Один из них очень странный.
— Который?
— Мел Паркер. Он устанавливает систему безопасности в доме.
— А что в нем такого странного?
— Я даже не знаю, как объяснить. Он достаточно приятный парень, симпатичный даже, но...
— Что?
— Он как-то смущает меня. Он попал ко мне по рекомендации одного моего друга, который знает толк в этих делах, и он классно выполнил всю свою работу. Но он вызывает немного отталкивающее чувство.
— Что вы имеете в виду?
— Его шрам...
— Шрам?
— Его верхняя губа. Она выглядит, как...
— Как заячья губа?
— Не совсем. Видимо, в детстве ему сделали операцию и шрам небольшой, но создает ощущение, что он постоянно усмехается, даже когда он говорит совершенно серьезно.
— Обнажая верхние зубы?
— Ну, да. Даже когда рот закрыт.
— Крис не говорила об этом.
— Ну, он много улыбается, поэтому это не очень заметно, особенно, когда он знает, что вы на него смотрите.
— А что еще вы можете рассказать о нем?
— У него мертвые глаза.
Ларсен недоуменно посмотрел на него.
— Что вы имеете в виду?
— Ну, помните того парня, который покушался на Рейгана несколько лет назад?
— Да.
— И того, который застрелил Джона Лен-нона? И у того, и другого были мертвые глаза.
— Опишите их.
— Это... Это как бы означает, что какое бы выражение не было у них на лице, их глаза всегда одинаковы — безо всякого выражения, мертвы.
Ларсен понял, что хотел сказать строитель.
— А что еще в нем настораживает?
— Однажды он рассказал мне о случае, который произошел с ним на одной из прежних работ. Он устанавливал систему безопасности в одном большом доме в Пасифик Палисайдз и делал сигнализацию с внешней стороны на одном из окон главной спальни. Он видел в окно, как, хозяйка дома, лежа на постели совершенно обнаженная, ну, знаете, развлекает сама себя. А он стоял и разглядывал ее, совершенно не заботясь, увидит она его или нет.
— А она увидела его?
— Он как-то невнятно объяснил, что да, но не обратила на это никакого внимания. А мне кажется, он бы струсил, он не смог бы стоять так и разглядывать. Я бы смутился. Меня и задело то, что он не смутился.
