– Нет, милорд. – Кеггса передернуло. Слова печальнейшие на земле"[37], словно говорил он, «так могло случиться». – Сегодня она подошла к столу, где держала письма от мистера Бэньяна, и обнаружила, что их нет.
– То есть, их не было на месте?
– Именно так, милорд. Очевидно, эмиссар мистера Бэньяна преступным образом проник в занимаемое ею помещение и завладел искомой корреспонденцией.
Лорду Аффенхему потребовалось несколько мгновений, чтоб распутать фразу и перевести с дворецкого языка на человеческий. Кеггс хотел сказать, что какой-то купленный Бэньяном подонок забрался к девушке в дом и стибрил чертовы письма. Вся благородная натура лорда Аффенхема возмутилась.
– Мерзавец!
– Да, милорд.
– Фесвитянин!
– Да, милорд.
– Она не должна это так оставлять.
– Трудно представить, как бедной девушке теперь получить возмещение.
– Она может набить ему морду.
– Вряд ли это компенсирует ей обиду.
– Ну кто-то же должен набить ему морду. Погодите! – вскричал лорд Аффенхем поднимая могучую, как окорок, руку. – Вот оно уже близко. Дайте подумать. – Он заходил по комнате. Очевидно, его мощный мозг работал. -Эй! – сказал он, останавливаясь на полушаге.
– Милорд?
– Вы, кажется, говорили, что ваш брат был профессиональным боксером?
– Да, милорд. Он носил прозвище Боевой Билсон.
– Хороший был боксер? Крепкий?
– Очень, милорд. У меня есть его фотография, если вашей милости угодно взглянуть.
Он подошел к комоду под окном и вернулся с большим альбомом. Перелистав страницы с карточками – его самого, запечатленного юным лакеем, полной дамы, туго обтянутой купальным костюмом конца прошлого века с подписью «кузина Эми в Лландудно» – он наконец нашел, что искал.
Это явно была свадебная фотография. Возле стула, в пышном белом наряде, стояла полногрудая девица со взбитыми волосами – казалось, на ней написано «буфетчица». В левой руке она держала букет нарциссов, правую нежно положила на плечо мужчине, который сидел на стуле.
При первом взгляде в нем поражал размер. Лорд Аффенхем и сам был не карлик, но показался бы им рядом с женихом. Тот высился на стуле, словно исполин. Затем изумленный взгляд замирал на лице, еще более впечатляющем. У него был сломанный нос, а нижняя челюсть – как у актера из низкопробного вестерна, призванного воплощать Решимость. Под свадебным фраком отчетливо угадывались могучие мускулы. Он сидел, уложив на колени сжатые кулаки и слегка подавшись вперед, будто хотел лучше рассмотреть соперника. Ни дать, ни взять боксер в ожидании сигнала, а тренер – в данном случае, женщина -настраивает его на победу. На лорда Аффенхема это произвело самое глубокое впечатление.
