— Следую за вами, сэр.
Мы побежали к пруду.
…Муж тети Агаты, финансист Спенсер Грегсон, недавно крупно заработал на суматрском каучуке, а тетя Агата по этому случаю купила себе имение с рощицей, цветниками, беседками и небольшим озером.
Посреди озера находился островок, а на островке — постройка, называемая Октагон. На крыше этого Октагона сидел высокочтимый мистер А. Б. Фильмер. Скоро до нас стали доноситься крики, усилившиеся по мере приближения. Потом я увидел фигуру министра, возвышающуюся над кустами на крыше Октагона. Мне показалось странным, что он не прячется под деревом, а изображает подобие фонтана.
— Немного правее, Дживс.
— Хорошо, сэр.
Мы пристали.
— Подождите здесь, Дживс.
— Слушаю, сэр. Садовник сообщил мне, что один из лебедей устроил здесь свое гнездо.
— Сейчас не время для лекций по естественной истории, Дживс, -ответил я сердито.
Дождь усилился, и я чувствовал, что начинают подмокать мои брюки.
— Слушаю, сэр.
Я стал с трудом пробираться сквозь кусты, испортил свои новые туфли для тенниса и, наконец, вышел на поляну.
Октагон представлял собой беседку, построенную, как мне передавали, дедом последнего владельца имения для уединенной игры на скрипке. Мистер Фильмер явно не заметил нашего приближения и высоким тенором вопил во всю глотку, надеясь, что его услышат в доме.
— Эй! — крикнул я.
Мистер Фильмер свесил голову с крыши.
— Эй! — завопил он, смотря во все стороны, только не туда, куда следовало.
— Эй!
— А, — сказал он с облегчением, увидев меня. Я уже готовился сказать ему что-нибудь приятное, как вдруг вблизи раздался звук лопнувшей велосипедной шины, и из кустов на меня устремилось что-то большое и белое. Я подпрыгнул и принялся карабкаться на крышу.
— Осторожней! — кричал мистер Фильмер.
Взглянув вниз, я увидел огромного злющего лебедя. Он вытянул шею и разинул клюв, точно ожидая поймать метко направленный камень.
Это подало мне хорошую мысль, и я немедленно схватил камень. Мистер Фильмер испуганно потянул меня за рукав.
— Не трогайте его!
— Но он меня трогает!
Лебедь не давал мне слезть. Дождь лил как из ведра, и я пожалел, что второпях бросил макинтош, предназначенный для моего островитянина. Я уже хотел предложить ему свой, но благоразумие одержало верх.
— Он не доберется до нас? — спросил я.
— Пробовал, но я перебегал на другую сторону.
Мистер Фильмер был толстенький, круглый человечек, и я улыбнулся, представив себе его прыжки.
— Ничего смешного нет, — обиделся он.
