меня начинают трястись поджилки и индекс Доу Джонса моментально регистрирует резкое падение духа. Я начинаю шаркать ногой, теребить пуговицы, и покрываюсь холодной испариной, если вы простите мне такие подробности. На вас он тоже так действует?
— Я его никогда не вижу.
— Везет людям!
— Как-то делала одну работу для его жены…
— Какая она? Само смирение и кротость?
— Смирение и кротость? Ну, что вы! Она — хозяин в доме. По ее команде Лльюэлин прыгает сквозь обруч и слизывает куски сахара, которые она кладет
ему на нос. Прямо как в этих стихах о Бен Болте: «Она улыбнется — он плачет от счастья, она недовольна — он плачет от мук».
— Я декламировал это в детстве.
— Наверное, с огромным успехом.
— Я думаю, да. Но вы меня порядком удивили. Не могу себе представить, что Лльюэлин дрожит от страха. Мне он всегда казался одним из апокалиптических чудищ. Она, должно быть, необычная женщина.
— Не без того.
— Наверное, из-за нее он и собрался в Европу.
— Куда?
— В Европу. Очень скоро.
— Кто вам сказал?
— Один субъект, которого я встретил в столовой. Такой, вроде автора мелких диалогов или типа при этой тележке, на которой ездит оператор. Да, они на время уедут.
— Без него вам будет тоскливо.
— Не будет. Я еду с ними.
— Что!
Если вы скажете, что эти слова совершенно потрясли Санди, вы будете совершенно правы. Ее глаза расширились, а привлекательная челюсть упала вниз на целый дюйм. В хорошие минуты ей иногда казалось, что если бы они с Монти работали вместе подольше, общение сделало бы свое дело. Считается, что оно отвлекает от прежней любви. Но теперь, при этих словах, надежда съежилась и умерла.
Дар речи вернулся к ней не сразу.
— Вы уезжаете?
— Еще как!
— Обратно в Англию?
— Именно. Надеюсь, вы поможете мне написать прошение об отставке. Так что, берите карандаш, записную книжку, и приступим.
Санди была девушка с характером. Мечты лежали кучей обломков, но голос ее был тверд.
— Вы уже что-нибудь написали?
— «Уважаемый мистер Лльюэлин.»
— Начало хорошее.
— Я тоже так думаю. Но тут как раз начинается та часть, где я нуждаюсь в сочувствии, поддержке и совете. Слова надо подобрать одно к одному.
— А зачем? Судя по вашим рассказам, он и так будет рад от вас освободиться.
— Да, будет. Я не удивлюсь, если он пустится в пляс по улицам и зажарит быка на рыночной площади. Но не забывайте, внезапная радость так же опасна, как и нежданное горе. Лльюэлин сейчас нагружен по уши этим пудингом. На полный желудок такая весть может оказаться фатальной.
