Уезжая, Томас забирал из-под матраса 2910-го исписанные листки. И всякий раз умудрялся найти укромный уголок и хоть минутку поговорить с 2910-м наедине. 2910-й просматривал свою почту и возвращал ее Томасу. По правде сказать, его несколько смущало, что более старший репортер смотрел на него с выражением, которое можно было бы описать как преклонение перед героем.
Я могу отсюда выбраться, напомнил он себе. Написать все и сказать Кейту, что мы готовы использовать письмо…
2900-й скомандовал:
— Ступай к отделению. Я за Пиноккио — собираемся у южных ворот.
— Слушаюсь.
2910-му вдруг захотелось рассказать кому-нибудь, пусть хоть 2900-му, про письмо. Оно было у Кейта Томаса… не письмо, собственно, а записка без даты, но она была подписана знаменитым генералом из штаба корпуса. Без всяких объяснений предписывалось освободить рядового номер 2910 от его служебных обязанностей и передать во временное распоряжение мистера К.Томаса, аккредитованного военного корреспондента. И Кейт применил бы письмо — стоило только попросить. Кстати, в последний приезд Кейт и сам хотел сделать это.
…2910-й не помнил — не заметил, — чтобы кто-то отдал команду, но взвод уже строился. Под дождем, на раскисшей глине, УЖОСы двигались почти так же четко, как на плацу в яслях. Он скомандовал «вольно» и, объясняя задачу патрулирования, рассматривал ребят. Оружие, как всегда, в безупречном состоянии, несмотря на жару; выправку массивных тел не назвать иначе как безукоризненной, а форма настолько чиста, насколько это вообще возможно в этих проклятых джунглях. Быки, настоящие быки с автоматами, гордо подумал он и гаркнул:
— Включить наушники!
И сам щелкнул выключателем на своем шлеме. Теперь 2900-й соединял его, взвод и Пиноккио в единую тактическую единицу. Новый приказ — УЖОСы с быстротой, говорившей о долгих часах и днях тренажа, сомкнулись в походный порядок вокруг Пиноккио; перекрывавшую южные ворота проволоку убрали, и дозор вышел из лагеря, на ходу перестраиваясь.
С убранной турелью роботанк имел в высоту всего три фута, зато в длину он был как три средние автомашины, из-за чего издалека сильно смахивал на железнодорожную платформу. Благодаря небольшой ширине Пиноккио легко проскальзывал среди могучих стволов в джунглях, а мощные гусеницы втаптывали в землю бамбук, подлесок и молодые деревца. Но силу его телу давали эластичная пластоорганика и металлокерамика, и потому Пиноккио не рычал и не гремел, как старые танки с человеческим экипажем, а только еле слышно гудел да шуршал, раздвигая заросли. Когда же не мешал подлесок, Пиноккио двигался тише больничной каталки.
