Она дала им этих врагов.
Конечно, народ хотел мира, он желал, чтобы его оставили в покое и дали насладиться благосостоянием, которое принадлежит ему по праву, – разве мир и благосостояние не являются естественным состоянием человечества? Но предатели, лишившие их того, что им причиталось, втянули их в войну, от которой народ не мог укрыться. В конце концов, это ведь мантикорский Альянс напал на них – разве не так представил дело Комитет по открытой информации? Не важно, что нападение хищного Альянса никак не сочеталось с тезисом о Законодателях – поджигателях войны. Альянс был частью всемирного ордена продажных империалистов-милитаристов. Его члены были всего лишь марионетками, управляемыми Королевством Мантикора, которое стремилось уничтожить Республику, поскольку осознавало изначальную природную враждебность между собой и народом. Мантикора даже не была республикой! Это была монархия, которой управляли королева и разнузданная аристократия, и они даже не прикидывались, что признают права Народной Республики. Они нарушали право граждан Республики на благосостояние, себялюбиво копя свои огромные богатства для нужд наследственной аристократии. Уже одно это делало их смертельным врагом народа. К тому же они прекрасно понимали, что произойдет, если их собственный народ осознает свое угнетенное положение. Неудивительно, что Мантикора напала на Хевен; им просто необходимо было с корнем уничтожить Народную Республику, пока рост требований их народа не привел к разрушению королевства.
Народ восстал в справедливом и ужасном гневе, сбросив своих разжиревших на воровстве повелителей, и обнаружил, что столкнулся с еще более ужасным врагом. Иностранным врагом, чьих властителей тоже нужно уничтожить ради собственной безопасности. И толпа мобилизовалась с яростной преданностью высшей цели. Эта целеустремленность позволила бы им достичь чего угодно – если бы только ее удалось переключить на что-то конструктивное.
Но такой возможности не было. Безумная мысль, но переворот, затеянный Пьером во многом ради того, чтобы снять давление военного бюджета на экономику, превратился в крестовый поход. Он просто хотел использовать текущий кризис, вызванный мантикорской войной, чтобы отвлечь толпу и подавить разногласия, пока не добьется твердого контроля над событиями. Но демагогические выступления Корделии наделили войну своей собственной жизнью. Пятьдесят стандартных лет толпе было наплевать, кого там завоевывают на этой неделе, и внезапно она ощутила, что готова даже отложить повышение БЖП, чтобы выделить достаточно денег на разрушение Мантикоры. Комитет общественного спасения не мог отречься от войны, в противном случае пробужденные им массы уничтожили бы его за отступничество. Теперь единственным выходом, единственным шансом на проведение реформ, о которых когда-то мечтал Пьер, была победа в войне. Только это могло дать правительству моральный авторитет, достаточный для проведения настоящих реформ.
