Собравшись с мыслями, Роджер продолжал уже спокойно:
— Хорошо, капитан. Я полагаю, что пора приступить к составлению приказа, пока экипаж готовит шаттлы. Для начала следует составить список тех, кто примет участие в операции.
Мельком взглянув на Элеонору, принц заметил, как та недоуменно переглянулась с офицерами.
— У вас что-нибудь еще, капитан Красницкий?
— Нет, ваше высочество. Пожалуй, это все.
— Прекрасно. Что ж, приступим?
Красницкий взглянул на Панера, тот согласно кивнул в ответ.
“Принц Роджер, вас просят пройти на капитанский мостик. Принц Роджер, вас просят…”
Сообщение, пришедшее по селектору и продублированное сигналом в чип, застало Роджера в самый неподходящий момент. Он примерял защитный костюм, а дело не клеилось.
Решение, принятое в результате горячей дискуссии, состояло в следующем: хотя Роджеру и не дозволялось быть в первом эшелоне и “брать на абордаж” портовые укрепления, предполагалось, что он, вместе со средствами технической поддержки, прибудет попозже. Конечно, принц считал, что одержал этим лишь половину победы, но, по крайней мере, ему льстило уже одно то, что в него, может быть, будут стрелять враги. Вот почему Панер и распорядился подобрать принцу соответствующее снаряжение. Роджер догадывался, что главным стремлением капитана было обеспечить столь важной персоне максимально возможную безопасность.
Однако доспехи, которые примерял принц, явно не предполагали наличие у их владельца такой экстравагантной шевелюры. И вот, здрасьте вам, примерку приходилось, по-видимому, прервать: чувствуя себя не в своей тарелке, Роджер поглядывал на стоящего рядом оружейника, что-то бурчащего в селектор.
Найти хорошего оружейника-костюмера всегда было значительно сложнее, чем отыскать, скажем, хорошего охранника, так как поведение первых подчинялось известному принципу: “ничего не вижу, ничего не хочу знать”. Оружейники отбирались с гораздо меньшим пристрастием, чем телохранители, так как главным и единственным критерием отбора являлась их компетентность, желательно исчерпывающая. Поскольку добровольцами эта братия не славилась, наиболее мастеровитых зачисляли в добровольцы по принуждению. Это и приводило порой к появлению того сорта людей, с которыми Роджер, если мягко сказать, общался с огромным трудом, а если грубо — на дух не переносил.
— И что я должен с этим делать? — Принц с раздражением рассматривал свою застывшую в неестественной позе руку с громоздкой рукавицей-латой на конце.
