— И ты туда же! Женька, еще ни один человек, зашедший сюда, не упустил случая унизить меня своим состраданием. Никому из тех, кто пытался меня утешить, никогда не приходилось бывать в такой ситуации. Но все равно, вы все лезете ко мне со своими советами.
— Сострадание — не способ унизить, а желание помочь, — не согласился с другом Женя. — Нельзя же так раскисать из-за какой-то девчонки! Твоя Катя — просто предательница. И мой тебе мужской совет: плюнь и забудь.
— А что Катя? — грустно усмехнулся Алексей. — Она поступила правильно. Сам посуди, кому я такой нужен?
— Мне, Сан Санычу, ребятам на корабле. А главное, твоим родителям, Алешка!
— Извини, Жень! Ты, кажется, просто не хочешь услышать и понять меня!
Алеша отвернулся и снова накрылся с головой одеялом, показывая, что разговор окончен.»
Маша предложила Алексею вывезти его на улицу.
— Тебе сейчас просто необходимы воздух и солнце, чтобы побороть депрессию, — убеждала она его.
— И люди необходимы?
— Да. Тебе нужно общение. Сейчас тебе ни в коем случае нельзя оставаться наедине со своими мыслями.
Значит, ты хочешь, чтобы весь город увидел, каким я стал? Хочешь, чтобы прохожие показывали на меня пальцем и качали головой: «Ах, какой он несчастный»?
— Алеша, ну зачем ты так?! — расстроилась Маша.
— Ну что ж! Как там Женька говорил про испытания? Они существуют для того, чтобы их преодолевать! Хорошо, я вынесу этот позор!
Алеша попытался перебраться с кровати в коляску.
— Подожди, я тебе помогу! — остановила его Маша.
— Оставь! Я сам! Как ты можешь говорить о помощи?! Вы же убиваете меня своей жалостью. И ты первая!
Он помолчал и позволил Маше помочь.
— Ну все! Я готов выйти навстречу испытаниям.
— Подожди. Мне еще нужно тебя переодеть и причесать.
— Какой аккуратненький получится инвалид. Еще больше жалости. Просто загляденье!
Но Маша его не слушала. Она думала о том, как получше сделать то, что было задумано.
Что-то Людочка делала по просьбе Самойлова, а что-то — по собственной инициативе. Так, по собственной инициативе она стояла у двери и пыталась подслушать разговор Самойлова и Буравина. Впрочем, без особых успехов.
Когда в приемную вошел Костя, она едва успела отпрянуть от своего «источника информации».
— Люда, привет! Что, совещаются? — спросил Костя.
— Да, и уже давно.
— О чем? — Костя, видно, заметил все-таки, что она подслушивала.
— Не знаю. Меня в такие тонкости не посвящают. Может, в бизнесе проблемы.
— Но с «Верещагино» все в-порядке? — заволновался Костя. — Корабль послезавтра выходит?
