Эдмонд Уэллс очень по-светски подходит к последней.
— Добрый день, меня зовут Эдмонд Уэллс, а это мой друг Мишель Пэнсон. А вы не Мата Хари?
Молодая темноволосая женщина утвердительно кивает. Мы обмениваемся взглядами, не зная, как продолжить разговор.
Тихо опускается вечер, и мы рассаживаемся по скамьям. В небе появляются не одна, а три луны, образующие треугольник. Вершина горы Олимп по-прежнему скрыта в облаках.
Громким голосом я задаю мучающий меня вопрос:
— Что же там, наверху? Винсент Ван Гог отвечает первым:
— Серое с золотисто-коричневыми отблесками, немного оранжевого и голубого.
Мата Хари выдыхает:
— Тайна.
Жорж Мельес произносит задумчиво:
— Волшебство.
Гюстав Эйфель говорит вполголоса:
— Архитектор Вселенной. Симона Синьоре добавляет:
— Режиссер фильма.
Мария Кюри выговаривает мечтательно:
— Последний Принцип. Сара Бернар колеблется: -…Мы на Олимпе. Может, там… Зевс? Резкий голос позади нас обрывает споры.
— Ничего там нет.
Мы оборачиваемся. И видим невысокого типа с белокурыми волосами, в круглых очках, с каштановой бородой.
— Там наверху ничего нет. Ни Зевса, ни Архитектора, ни волшебства… Ничего. Там кругом только снег и туман. Как на любой горе.
Когда он с уверенностью произносит эти слова, на вершине вдруг загорается свет и начинает мигать, как фары в тумане.
— Вы видели? — спрашивает Мельес.
— Видел, — продолжает бородатый. — Я видел свет. Просто свет. «Они» включили прожектор на верхушке, чтобы у вас воображение заработало. А вы и любуетесь, как комары на лампу. Все это декорация и сценические трюки.
— Да кто вы, в конце концов, такой, чтобы быть настолько категоричным? — спрашивает Сара Бернар раздраженно.
Мужчина сгибается в поклоне:
— Пьер Жозеф Прудон, к вашим услугам.
— Прудон? Теоретик анархизма? — осведомляется Эдмонд Уэллс.
— Собственной персоной.
Я слышал об этом бунтаре, но не знал, как он выглядит. Чем-то похож на Карла Маркса. Наверняка в ту эпоху в моде была борода и длинные волосы. Высокий гладкий лоб и зачесанные назад волосы делают его шевелюру похожей на прическу с бантом. Он добавляет:
— Прудон: атеист, анархист, нигилист, чем и горжусь.
— Но вы ведь были реинкарнированы… — говорит Сара Бернар.
— Да. Однако я не верил в реинкарнацию.
— И вы стали ангелом…
— Стал. Однако я не верил в ангелов.
— А теперь вы бог-ученик…
— Да. И я стану «богом атеистов», — заявляет Прудон, довольный собственной формулировкой. — Ну а вы, скажите честно, вы верите в эту школу богов? Думаете, мы что, экзамены по демиургии будем сдавать?
