— Хау. Пусть покажет.
Гости вытащили из своих вещей сверток холстов и поднесли его поближе к огню. Белый развернул один сверток так, чтобы на него падал свет.
Матотаупа застыл словно завороженный. Мужчины и дети смотрели с любопытством, но не скрывали своего страха. Шешока закрыла глаза руками, чтобы не видеть колдовства.
На полотне был в полный рост изображен вождь племени шошонов. Он был как живой. Ярко окрашенные перья головного убора, казалось, шевелились от ветра на фоне голубого неба. Шайен развернул второй сверток, и в свете огня заблестел портрет вождя пауни. Все непроизвольно поднесли руки ко рту, как это обычно делалось, когда слышали голос духа.
— И оба вождя уже мертвые? — спросил Матотаупа, еле шевеля губами.
— Нет, нет. Они живы, — уверил шайен.
— Здесь, на этой коже?
— Нет, они живы среди своих воинов.
Матотаупа с сомнением покачал головой.
— Но здесь их дух! Так что же, они живут двумя жизнями? Это колдовство?
— Да, они живут дважды. Но на этой картине они никогда не умрут.
— Хо! Колдовство! Долой! Вон!..
Гости послушно спрятали холсты. И когда все снова уселись вокруг очага, Матотаупа заговорил:
— Лучше мой белый брат пусть охотится на медведей, чем околдовывает краснокожих.
— Каждый живет по-своему, вождь.
— Хау.
После продолжительной паузы Матотаупа спросил:
— Далеко Летающая Птица не обидится, если я пойду искать следы его медведя?
— Далеко Летающая Птица и Длинное Копье не обидятся на тебя. Они готовы показать следы. Острые глаза различат и старый след. Позволь подарить этого медведя тебе для твоей охоты.
— Хау, хау. Далеко Летающая Птица и Длинное Копье могут просить меня, Матотаупу, вождя рода Медведицы, и я сделаю, что они попросят.
— Хорошо, вождь. Мы хотим только одного — нарисовать твой портрет.
— Нет! — Матотаупа поднял руку, точно ограждая себя от опасности.
Харка тоже испугался, услышав такую просьбу. Матотаупа, однако, быстро взял себя в руки. Он встал полный достоинства и произнес:
— Я сказал. Белый человек тоже сказал свое желание. Он получит мой портрет, то есть мою жизнь. Пусть будет так. У дакоты не меньше мужества, чем у пауни или шошона. Но одно условие: белый человек нарисует меня не раньше, чем я уложу медведя.
Желтая Борода мотнул бородой и что-то сказал шайену. Тот перевел:
— Мы принимаем это условие. Матотаупа — великий охотник, и он уложит этого свирепого зверя.
По губам Матотаупы скользнула хитрая усмешка.
— Я — великий охотник! Откуда об этом знают мои новые братья?
