Путники подъехали к воротам. Страж засомневался, впустить ли художника и его спутника, и спросил, кто они.
— Дан Моррис и Длинное Копье — шайен.
Кто-то из вольных всадников по просьбе Пита сбегал к коменданту и вернулся, сообщив, что Моррис и его спутник — желанные гости на форту.
— Входите и вы! — покровительственным тоном позвал Пит обоих скороходов, Боба и Джека. — Вы несете у нас службу, и для вас найдется местечко в конюшне.
Боб Курчавый вопрошающе посмотрел на Джека-понку. Тот как будто выразил согласие, и предложение было принято. Группа разделилась. Пит с Моррисом отправились к коменданту. Длинное Копье и оба скорохода повели в конюшню лошадей. Индейцы и негр не сказали друг другу ни слова. Когда животные были размещены, Длинное Копье удалился. Боб и Джек взяли себе чистой соломы и улеглись в углу конюшни: они очень устали.
В середине дня в конюшне снова появился Длинное Копье. Он посмотрел лошадей и подошел к Джеку и Бобби.
— Далеко Летающая Птица, Желтая Борода, Волшебная Палочка хочет нарисовать Джека-понку.
— Бумага и краски гуляют вместе с мулом где-то на берегу Миссури, — ответил Джек. — Уж не поехать ли мне назад, поймать этого мула и доставить его художнику Моррису, Желтой Бороде?
Длинное Копье опустил глаза.
— Ты придешь? — только и спросил он.
— Я приду, — ответил после некоторого раздумья понка. Он проворно поднялся с земли и последовал за шайеном.
Длинное Копье провел понку через двор к похожему на башню строению. Светлое помещение, предоставленное художнику, видимо, обычно служило для наблюдения. Моррис сидел за столом и рассматривал какие-то бумаги.
Когда вошел понка, он поднялся, чтобы, как подобает, приветствовать своего гостя, предложил ему сесть, а когда уселся индеец, сел сам. Сея и Длинное Копье. Моррис предложил табаку. Понка и шайен набили трубки. Но и когда они сделали по затяжке, а художник раскурил дорогую сигару, — наверное, подарок коменданта, — разговор так и не завязался. Из окна комнаты открывался вид на территорию форта и окружавшую его холмистую местность. Все трое долго смотрели в окно, потом постепенно стали приглядываться друг к Другу.
Художник схватил маленький клочок бумаги, написал что-то и протянул пойке. Тот прочел: «Гарри-Токей Ито». Понка свернул бумажку, высек огонь и сжег ее.
— Что тебе от меня надо? — спросил он художника.
— Мы молчим.
— Я знаю. Иначе вы бы так и плавали в Миссури.
— Я просил тебя прийти. — Художник подыскивал наиболее простые и понятные для гостя слова; раскрашенное лицо индейца не позволяло видеть выражение его лица. — Мы в первый раз встретились с тобой тринадцать лет назад в палатке твоего отца Матотаупы. Ты был тогда еще мальчиком. Мы встречались с тобой потом еще два раза… Твоего отца дакоты изгнали, белые люди погубили его своим виски. А ты стал нашим разведчиком, и было тебе девятнадцать лет. Теперь тебе двадцать четыре, и ты вождь своего племени. Что с твоим отцом?
