— Заслуга не моя, — отозвалась Клео. Говорить с Кэмпбеллом куда легче, чем с Дэниэлом. Разговор можно вести самый пустячный. Не очень хорошо, но можно. — На меня просто находит.
— Неважно, как это происходит. Все равно поразительно. Мне бы хотелось послушать поподробнее про это. — Он притормозил перед ее номером мотеля. — Хотите где-нибудь пообедать вместе сегодня вечером? И заодно поговорили бы.
Он же не о ее «даре» хочет говорить. Почему это мужчины всегда притворяются? Хотя, неважно, каким бы предлогом он ни воспользовался, ответ Клео дала бы один.
— Я бы с удовольствием, — ответила она, — но у меня уже есть на вечер планы. — Эта обтекаемая фраза позволяла выйти из неловкого положения без ущерба для его самолюбия.
К ее облегчению, настаивать Кэмпбелл не стал.
— Ну, может, в другой раз.
— Конечно, — охотно согласилась она, зная, что уже через несколько часов будет далеко отсюда. — В другой раз.
И, схватив сумочку, выскочила из машины.
— Спасибо, что подвезли.
Доктор кивнул и одарил ее теплой, дружелюбной улыбкой.
В мотеле Клео принялась упаковывать одежду, порой натыкаясь на принадлежности Вестника: то средство от глистов, то специальный шампунь, то его свидетельство о вакцинации. А ошейник она сохранит. Может, когда-нибудь заведет себе другую собаку.
Она упаковала все, кроме своих волос: их Клео бросила в мусорную корзинку. Теперь только и осталось дождаться темноты. Как только городок заснет, она уедет.
Клео попробовала было смотреть телевизор, но прием был такой плохой, что она сразу же выключила его. Включила приемничек в часах, но оттуда раздавался только громкий свист и скрежет. Она выключила и его, швырнув пульт управления на телевизор.
Больше делать было нечего, Клео прилегла и попыталась заснуть. Ей требуется отдых, ведь предстоит всю ночь добираться на попутках.
Скоро она заснула, и ей сразу же стали сниться сны.
…Смех. Кто-то смеется. Смех раздается прямо позади нее, точно бы исходит откуда-то изнутри стены, позади ее головы.
«Проснись, — приказала она себе. — Проснись же!»
И проснулась.
Комнату уже затопил сумрак, он так сгустился, что казалось — за окном уже ночь.
Смех.
Он по-прежнему доносился из-за стены. Из соседней комнаты.
Клео села, босые ступни колол синтетический коврик. Оранжевый.
Смех все перекатывался за стеной. Резкий, пронзительный. Пьяный хохот женщины. Между взрывами смеха Клео слышала рокот густого мужского баса.
Встав, она подошла поближе к стене, намереваясь приложить к ней ухо. Собираясь с духом, она вытянула руку, прижала к стене ладонь. И ладонь вошла в стенку будто в мутную воду.
