И все пошло так же, как прежде, по крайней мере внешне. Чуть рассветало, Гюстав приходил на ферму, принимался за дело, был такой же, как всегда, пожалуй, даже немного бодрее, если приглядеться. А вот что будет весной и летом, в страдную пору? Ну, там видно будет, — если понадобится, можно навести порядок. Но Мари говорила, что до того времени у Гюстава пройдет блажь: ему ведь семьдесят два года, и вряд ли он пристает к Сове. Эта связь, о которой уже все знали, казалась просто смешной, и никак нельзя было принять всерьез предупреждение Обуана, однажды сказавшего Фирмену:
— Ты, брат, гляди хорошенько, как бы эта баба не заарканила его.
— А чего бояться? — совершенно искрение ответил Фирмен. — Хоть старик и принялся дурить, но землю-то он ни за что не тронет.
Он был прав и вместе с тем глубоко ошибался, ибо не мог подозревать, что произойдет, даже не мог и представить себе, что это возможно.
А в это же самое время Адель пыталась, но не могла наладить прежние отношения с Фернаном. Он упрямился и стоял на своем.
— Что зря трепаться? — говорил он. — Ты знаешь, чего я хочу, а я знаю, чего ты хочешь: вот давай по честному и поладим.
— Фернан! Ну, хоть один раз!
Она больше не могла терпеть. Ее жгло желание. Фернан это знал и чувствовал, что это для него единственное средство добиться своей цели. Ему известны были аппетиты Адель. Однако он не догадывался, что она предпочла бы отказаться от него, отказаться от «всякого баловства», чем допустить, чтобы он вошел в семью и получил право на половину ее доли в участке земли. Она готова была отдать ее в пользу одного из братьев для того, чтобы не дробить владение, но сделать это для Фернана, для чужака, для человека, который был ей нужен только «для баловства», как он говорил! Нет, об этом не могло быть и речи. Как-то раз она это сказала ему. Он изумился.
— Да неужели ты больше не хочешь? Быть того не может!
— А вот может. Лучше уж всю жизнь без этого обходиться. Да когда начнется молотьба, на молотилках парни работают… Любого выбирай.
— Один раз в год. На два дня, не больше…
— Остальное время буду о другом думать.
— Да ты не можешь.
— Мое слово твердо.
— Ну, как хочешь.
— Да уж я решила. Или давай по-старому, или я все скажу отцу. Даю тебе неделю сроку.
— А я тебе говорю: тогда я лучше уйду.
— Думаешь, на другой ферме подцепишь такую дурочку, чтобы она за тебя замуж пошла?
— Может, и подцеплю. Отчего не попробовать?
— Помни, даю тебе неделю сроку, — повторила она и вышла из хлева, оставив Фернана в одиночестве.
