Малко ворвался внутрь. На первый взгляд комната казалась пустой, но присмотревшись, он различил на кровати, под одеялом, очертания скрюченной человеческой фигуры. Терзаемый ужасным предчувствием, Малко приблизился и сдернул одеяло. От очередного вопля у него зазвенело в ушах.
Мариза съежилась на постели, одетая лишь в ночную рубашку, к тому же задравшуюся до подмышек. У нее была маленькая острая грудь, худые ноги и веснушчатая кожа. Малко еще не успел закончить осмотр ее достопримечательностей, как Мариза судорожно вцепилась в него и повалила на кровать.
— Спасите меня! — истерически взвизгнула она, глядя на него расширенными, словно от наркотиков, глазами.
Малко встряхнул ее за плечи:
— В чем дело? Где Голдман?
Она вздрогнула.
— Котик? Не знаю... Когда я проснулась, дверь была открыта, а он исчез. Я вышла в коридор, а там стояла толстуха. Она схватила меня за шею...
Действительно, на шее у нее остались синеватые кровоподтеки.
Все стало ясно: Голдман решил забрать чемоданчик, но по дороге его перехватили. Дело попахивало убийством.
— Я поищу его, — сказал Малко, — а вы оставайтесь здесь.
— Нет! — в ужасе воскликнула Мариза.
Малко попытался выпрямиться, но девушка повисла на нем и не отпускала от себя.
— Черт с ним, с котиком, я боюсь, боюсь!
Малко уже почти освободился от рук, обвивших его шею, когда с порога донеслось:
— Швайнхунд![1]
На них надвигалась Александра — в наряде, состоявшем только из галифе и длинных светлых волос. Глаза ее метали молнии. Мариза предусмотрительно отпустила Малко и стала подыскивать оружие для защиты. И вовремя: австрийка уже бросилась вперед, выпустив когти.
— Значит, ты бросил меня среди ночи и побежал трахать эту вешалку?!
Мариза не владела немецким, но прекрасно уловила смысл сказанного. Она сжала кулаки и приготовилась стоять насмерть.
Малко решил, что сейчас никак не время давать разъяснения, безжалостно бросил Маризу к ногам разъяренной Александры и бросился к двери, успев получить на ходу довольно чувствительную царапину. Нужно было спасать Голдмана. Мариза уже схватила с ночного столика серебряную расческу с длинной рукояткой.
— Да я тебе глаза вырву, потаскуха! — зашипела Александра.
Малко побежал по коридору. Пусть Александра думает, что все дело в девчонке. Так проще. Но куда же подевался Кризантем? Он недолго терялся в догадках: турок появился на лестнице с пистолетом в руке. Глаза его едва не вылезали из орбит.
— Они меня придушили! — возмущенно сообщил он. — Я услышал шорох, выглянул в коридор. Толстяк стоял у двери, прижавшись к стене. Он обхватил меня сзади руками, а впереди, как из под земли, появилась его женушка, и они вдвоем стали меня душить. Я хотел ее укусить, но потерял сознание. Очнулся я на своей кровати...
