В дверь постучали.
Малко подтащил эмира к откидному столу, так что его голова повисла над отверстием.
Удары в дверь усилились.
– Откройте, Крис, – сказал Малко.
Мэнди подбежала к потерявшему сознание эмиру и присела, положив руку на его сердце.
В это время Крис открыл дверь, и в комнату вошел капитан Градо в сопровождении трех карабинеров.
– В чем дело? – спросил Малко.
– Что вы с ним сделали? – свирепо спросил капитан, указывая на эмира.
– Ничего серьезного, – спокойно ответил Малко. – Небольшой урок.
– Он жив? – спросил капитан.
– Да, – ответила Мэнди.
– Я как раз собирался уходить, капитан, – сказал Малко. – Наш самолет вылетает через час.
– Я вас провожу, – сказал капитан карабинеров, – так будет лучше.
– Вы очень любезны, капитан, – ответил Малко. Мэнди встала с колен и вопросительно посмотрела на Малко.
– Пойдите за доктором, мадемуазель. Когда эмир проснется, он будет вам очень благодарен за вашу преданность.
Мэнди послушно вышла из комнаты. За ней последовали остальные. Капитан Градо вышел последним.
Как только дверь за ними закрылась, Малко нажал на клавишу желтой коробочки, которую он сунул в карман.
Никто не услышал легкого треска, когда мраморная плита опустилась на затылок эмира...
Высокопоставленные чиновники собрались на судоверфи, чтобы присутствовать при торжественном спуске на воду авианосца «Фостер Хиллман». Вереница «кадиллаков» и других роскошных машин растянулась на три километра.
Послышался вой сирены, извещая о прибытии Президента в черном бронированном «линкольне». Президент был крестным отцом огромного авианосца.
Почетные гости, затаив дыхание, смотрели, как президентская чета поднимается по деревянной лестнице на импровизированную трибуну. Традиционная бутылка шампанского висела уже на конце длинного кабеля, возле микрофона.
Президент обратился к собравшимся с речью, в первой части которой не было ничего необычного. Он напомнил о необходимости оборонного оружия для безопасности нации. Этот авианосец будет приписан к Шестому флоту, чтобы стать его гордостью и украшением. Присутствующие уже начинали дремать, когда Президент заговорил о Фостере Хиллмане.
«Я счастлив, что этот величественный корабль носит имя Фостера Хиллмана, – сказал он в заключение, – Этот человек посвятил себя работе. Он отдал все служению своей родине и умер за нее. Мы все бесконечно благодарны ему за это».
По официальным трибунам пронесся шепот. Всем было известно о самоубийстве Фостера Хиллмана как следствии нервной депрессии.
