Я отрицательно покачал головой, чтобы хоть как-то ответить.
— Почему что-то должно быть не так? Потому что я сказал, что рад тебя видеть? — Мои глаза блуждали, ощупывая улицу. Я взял Кисс за руку; она шагнула было вперед, но тут же остановилась. — Пойдем. Давай слетаем куда-нибудь, вырвемся отсюда. Посмотрим что-нибудь.
Мне казалось, что если я смоюсь с космодрома хотя бы на пару часов, то, может быть, удастся отделаться от ощущения, что за мной следят, не дававшего мне покоя целый день.
— Конечно, — ответила Киссиндра, сияя, как начищенная монета. — куда угодно. Это неслыханно… — Она осеклась, словно поняв, что проговорилась. Наверное, так и было. Большинство студентов на борту «Дарвина» были очень богатыми и изнывали от скуки в ожидании длительных каникул. Но несколько человек знали, зачем они здесь. Такие, как Киссиндра. Как я. — У тебя ухо в крови, — сказала она.
Я потрогал ухо и вспомнил про серьгу.
— Чуть не лишился уха. Должно быть, это его остатки. — Она оцепенела. — Не волнуйся, — сказал я. — Шутка.
Меня раздражала готовность людей впадать в истерику без всякого повода, не потрудившись узнать что к чему. Сконцентрировавшись, я сжал щупальца своего мозга в кулак — кое-что я еще мог делать, пусть и не в полную силу. Зудящий сигнал пропал. Мне удалось-таки остановить, убрать этого чужака, кем бы он там — на другом конце — ни был. Но это мне не прошло даром: несколько секунд я почти задыхался.
Мы вернулись в музей, спустились на десять уровней вниз, к широкой сумрачной пещере, где ряды похожих на переливчатых жуков челноков припали к глади керамической площадки, терпеливо поджидая пассажиров, чтобы нести их вниз, к поверхности планеты. В этом мире, лежащем в нескольких сотнях километров под нашими ногами, не было постоянных человеческих поселений. Мир, который люди назвали Памятником. Целая планета, объявленная Федерацией закрытой зоной… Искусственный мир, выстроенный тысячелетия назад и выведенный на орбиту вокруг оранжевой туманной звезды, — сюда, в середину Ничто.
Станция космодрома размером с маленький город вращалась по орбите высоко над ним. Да это и был город. Половину его территории занимал музейный комплекс, где размещался центр по изучению вымершей расы, создавшей Памятник: комнаты и залы, полные ископаемыми останками и вопросами без ответов. Репутация местной достопримечательности привлекала туристов, поднимая тем самым престиж музея.
Когда мы вышли из темного коридора с тяжелыми стальными колоннами, сразу три челнока поднялись в воздух и, жужжа, словно у них выросли невидимые крылья, вытянулись дугой, исчезая один за другим в черной глотке защитного шлюза. На дальнем конце площадки раздвоенный корпус станции врезался в черное, испещренное звездами ночное небо. Оранжевый, похожий на уличное освещение свет безымянного солнца Памятника слабо мерцал где-то в углу; сама планета медленно проплывала у нас под ногами. Этот мир был оставлен здесь какой-то цивилизацией — люди назвали их творцами, поскольку не смогли придумать названия получше. Творцы вымерли задолго до того, как люди оторвались от гравитационного поля Земли и расползлись, как тараканы, по звездам.
