— Не выводить ни по какой надобности! Пусть там… Перед расстрелом заставим почистить.
Конвоиры ушли.
Мика пролежал под вагоном больше часа. Столько же просидел он в кустах сзади пакгауза, разглядывая кирпичную стену с единственным окошком под самой крышей. Но и это небольшое окошко было забрано толстыми прутьями, между которыми не просунешь и голову. «А зачем совать голову?» — подумал Мика и улыбнулся.
Кусты зашуршали. Это Мика торопливо пополз прочь от пакгауза.
Первым докладывал о результатах дневной разведки Цыган. Он был краток: выложил на ящик револьвер.
— Есть ещё винтовка и патроны — у моста спрятал!
Глаза у Трясогузки и Мики заблестели. До этого момента все вооружение армии состояло из топора и перочинного ножа. Но командир постарался скрыть свой восторг. Он сдержанно спросил:
— Где взял?
— Где! — ухмыльнулся Цыган. — Спёр! — по привычке сказал он.
Сказал и отскочил от Трясогузки, вспомнив вчерашний подзатыльник. Но командир даже не замахнулся.
— Спёр! — насмешливо повторил он. — Серый ты человек, Цыган!. Мика, как это называется?
Мика задумался.
— Либо конфискация, либо экспроприация.
— Во! — подтвердил Трясогузка и, чтобы не повторять незнакомые трудные слова, сказал Цыгану: — Выбирай любое!
— Первое тогда! — пробормотал Цыган.
— Какое это первое? — грозно спросил командир.
— Ну… это… фиксация, что ли?
— То-то! — удовлетворённо произнёс Трясогузка. — Вот и запомни! А то — спёр! Я тебе дам — спёр!.. Молодец! Получай за это! — И командир вытащил из-под ящика пару изрядно поношенных ботинок. — Обменял на сахар.
Цыган не ожидал такого подарка и стал растерянно пихать грязные ноги в ботинки.
— Обожди! — Трясогузка порылся в бездонных карманах френча и вытащил два дырявых шерстяных носка. — Надевай!.. А ты докладывай, Мика!
В трудное положение попал Мика. О чем мог он рассказать? Цыган раздобыл оружие, а Мика всего-навсего узнал, что арестованы невинные люди. Он придумал, как им помочь, но для этого надо было получить согласие Трясогузки. И тут Мика допустил ошибку. Чтобы разжалобить командира, он несколько раз повторил, что заложников морят голодом и, наверно, расстреляют из-за того поезда, который они с Трясогузкой пустили под откос.
Командир слушал, слушал и вдруг спросил:
— Если б они сами устроили крушение и попались, тогда б ты не ныл?
— Тоже было бы жалко, — ответил Мика. — Но они бы хоть дело сделали!
— А почему ж они не сделали это дело? — возмутился Трясогузка. — Струсили?.. Выходит, по-твоему, мы тоже не должны ничего делать, чтобы этих трусов никто не тронул? Может, прикажешь распустить армию?
