— Ужас! — простонала она. — Он погиб на наших глазах! И я ничем не могла помочь, ничем!
Впрочем, на истерику она, как видно, была неспособна. Мисс Уильямс опустила свою ношу на асфальт. Коробка, похоже, была сделана из какой-то твердой и очень прочной пластмассы, похожей на эбонит по цвету, но не такой хрупкой. На торце у коробки (ее и ящиком назвать можно) имелось металлическое кольцо, к которому был привязан обрывок капроновой веревки. Должно быть, погибший парень, вытащив ящик на берег, обрезал веревку, чтоб не запутаться при возвращении…
Ясно, что ящик был кому-то очень нужен, раз этот человек не побоялся погибнуть, лишь бы его достать.
— Надо идти туда! — я указал на ворота ангара. — Надо позвать других…
Вдруг, как мне показалось, послышались человеческие голоса…
Голоса, как оказалось, доносились до меня уже из яви. На этот раз сон заканчивался постепенно, не спеша. Еще вертелись в мозгу картинки пережитого Майком Атвудом, а перед глазами уже маячили белые халаты профессоров Кеведо и Мендосы, доктора Энрикеса да передник пожилой медсестры, имени которой я то ли не помнил, то ли забыл. Кроме того, из-за их спин то и дело высовывалась озабоченная и даже испуганная мордашка Марселы. Явно у всей публики были серьезные страхи за мое здоровье.
Мне, конечно, было немного холодно, особенно ногам. Но чем больше я осознавал, что купался в холодной воде и бродил по сырым пещерам лишь в дурацком сне, к тому же доставшемся мне в наследство от Майкла Атвуда в качестве бесплатного приложения к Марселе и ее шестерым детям, тем быстрее согревался.
— Фантастика, — пробормотал сам профессор Кеведо, смотря, очевидно, на экран прибора, отмечавшего биение моего сердца, но при этом дедовским способом подсчитывая пульс. — У него опять восстановился пульс.
— Профессор! — воскликнул я. — Вы мне ничего не вкололи?
— Ничего, — ответил Айболит, — мы просто не знали, что с вами делать. У вас в течение вчерашнего вечера и ночи наблюдались совершенно сумасшедшие скачки пульса, давления, температуры тела, причем совершенно вне всякой медицинской логики. И энцефалограмма невероятная. Правда, слава Богу, это убедило вашу жену в том, что забирать вас отсюда рановато. Она наконец-то соизволила убедиться в том, что вы нетранспортабельны. Представляете, что будет, если очередной приступ застанет вас в самолете?
— Течение вашей болезни, сеньор Браун — это научная сенсация, — пробасил Мендоса. — Мы дали об этом случае сообщение в Интернет и пригласили всех специалистов провести компьютерный консилиум. Возможно, что кто-либо из них приедет сюда и проконсультирует нас.
