— Только подсобка.
— Сойдет. Мой помощник здесь останется.
В подсобке «капитан» уселся на пластмассовый ящик из-под пустых бутылок, а Светлана — на маленькую скамеечку. Окошек в этом помещении не было, но лампы дневного света, горевшей под потолком, вполне хватало на то, чтоб осветить пятачок пола, стиснутый со всех сторон ящиками и коробками.
— Давайте, Светлана, говорить так, будто вы еще никому ничего не рассказывали, — приветливо улыбнулся Гребешок. — Итак, в известный нам обоим день, примерно в 14.20, вас посетил вот этот гражданин. Где-то около 15.10 он покинул территорию рынка. По некоторым данным, он все это время провел здесь. Это верно?
— Верно.
— Вы знали его до этого?
— Знала. Он дружил с моим братом…
В мозгах у Гребешка чего-то законтачило, и он вспомнил, что на Пустырной, 12, в 67-й квартире, Ростик спрашивал Коваленко. А бабка из 66-й рассказывала ему насчет того, что Сергея убили, отец, Юрий Аркадьевич, от рака умер… Насчет Светы ничего не говорилось, какую-то Наташу вспоминали.
— С Коваленко Сергеем Юрьевичем? — Гребешок сказал это так естественно, будто уже давным-давно знал, что это так. Вообще-то запросто мог попасть пальцем в небо, Коваленко не такая уж уникальная фамилия.
— Да, с ним. У меня других братьев не было.
— С Наташей вы дружно жили? — спросил Гребешок главным образом для того, чтобы выяснить, кем эта Наташа доводилась Коваленкам.
— Издеваетесь?! — на лице Светланы появилась не то что неприязнь, а прямо ненависть. — Влезла в семью, окрутила Сережку, мать уморила, чтобы ей гулять не мешала, пока Сережка в командировки ездил. Меня из моей родной квартиры выжила. Дрянь такая!
— Могу я задать нескромный вопрос? — прищурился Гребешок.
— У вас, милиционеров, все вопросы нескромные, — буркнула Светлана.
— Вы с Ростиславом в близких отношениях были? Светлана немного поежилась и молча кивнула.
— Долго?
— Лучше бы спросили: «Давно?» — саркастически произнесла Светлана. — Отвечу — очень давно. Так давно, что кажется неправдой.
— И когда протекал ваш роман?
— Пять лет назад. Весной загорелись, к осени потухли.
— Странно. А мне казалось, что букет он для вас покупал.
— Покупал для меня. Только я его не взяла. Почти час уговаривал без толку. Вот тут, на этом самом месте.
— Уговаривал взять букет? — Гребешок позволил себе чуточку поехидничать.
— Уговаривал к нему в гостиницу ехать.
— В какую, если не секрет?
— В «Береговию». Эдак лихо: «Бросай всю эту лавочку, я тебе там ванну шампанским налью!» Купец!
