– А сейчас, – жестко произнес Госсейн, – джентльмен сообщит нам, о чем он договорился со своими друзьями.
Он наклонился и вынул кляп. Ему не удалось скрыть отвращения, которое он испытывал к Прескотту, а, может быть, тот просто судил по себе, представив, какими методами развязал бы язык пленнику, но он начал говорить сразу же, не дожидаясь вопросов.
– Дом окружен дюжиной человек, и им приказано только следить за вами, не арестовывая. Примерно в, это время я должен выйти и дать знать, что все идет по плану. Пароль – «Венера».
Госсейн кивнул.
– Хорошо, доктор, – сказал он. – Я буду ждать вас через пять минут. Если вы не вернетесь, я преодолею брезгливость и пущу Прескотту пулю в лоб.
Кэр невесело рассмеялся.
– В таком случае мне лучше немного задержаться.
Смех его затих у выхода. Он скользнул в полуоткрытую дверь и исчез в темноте и тумане.
Госсейн посмотрел на часы.
– Сейчас десять минут пятого, – сказал он Прескотту и вынул пистолет.
Мелкие капли пота появились на висках Прескотта, стекая по щекам. Это натолкнуло Госсейна на мысль. Он вновь взглянул на часы. Секундная стрелка, стоявшая на отметке десять, приближалась к сорока пяти. Прошло тридцать пять секунд.
– Одна минута, – сказал Госсейн.
Физиологическое время – это нескончаемый поток изменений в клетках и тканях организма. Но время психологическое зависит от самых неожиданных обстоятельств, и каждый воспринимает его по-своему. В стрессовой ситуации оно меняется. Продолжительность его зависит от ощущений человека на данный полный круг. Соответственно прошла одна минута.
– Две минуты, – сказал Госсейн непреклонным тоном.
Хриплым низким голосом Прескотт проговорил:
– Если Кэр не дурак, он вернется через пять минут. Но агент, с которым я на связи, болтливый идиот. Примите это во внимание и не будьте слишком поспешны.
Когда прошло полторы минуты, пот лился с Прескотта градом.
– Три минуты, – сказал Госсейн.
– Я говорю правду! – запротестовал Прескотт. – Зачем мне лгать? Все равно мы вас схватим, рано или поздно. Одна, две, три недели – какая разница? После слов Кэра мне стало ясно, что у вас практически нет шансов контролировать свой дополнительный мозг. Это все, что мы хотели знать.
Госсейн испытывал любопытное ощущение, слушая венерианина и одновременно рисуя перед собой картину предрассветного тумана, в котором исчез доктор Кэр. По его часам психиатр отсутствовал ровно две минуты.
– Четыре минуты! – сказал Госсейн и внутренне содрогнулся. Если Прескотт не выдержит, то очень скоро. Он возбужденно наклонился вперед, еле удерживаясь от готовых сорваться с языка вопросов.
