Было тихо, безветренно, обширный склон загораживал ветер. Роман влез на вишневое дерево, потому что нижние ветви он оборвал и наполнил почти ведра. Он не метался между деревьями, но выбрал одно и положил, не очистив его от ягод совершенно, к другому не переходить. Но шумели оставленные по ту сторону клены. Чудно так: всюду безветрие, а они шумят, – чудно и завораживающе; и вправду поверишь, что они сами, что переполняет их, и – выговариваются, что у них своя собственная дума. Спустя некоторое время послышались рядом переливчатые резкие голоса и показались здесь неправдоподобными. Роман притих в зелени, полагая сперва, что почудилось, а потом все больше уверяясь, что они настоящие. Шли молодые, школьники: девушки и хлопцы. Хлопцы быстро на природе развиваются, мужают, голоса их крепнут и голоса из грубеют. Девушки веселились, беззастенчиво и раскованно. Хлопцы веселили их. Там, среди них, была и Жанна. Вот подошли к романову дереву. А Роман Романович наверху как будто бы умер. Один из хлопцев обнаружил ведра и возле них ботинки, которые Роман скинул, чтобы не мешались, стал подбрасывать их, как жонглер, а потом с силой зашвырнул один ботинок в овраг, а другой совсем в противоположном направлении. Девушки вспыхнули смехом. Они как будто бы угадали, чьи были ботинки, и как будто бы знали, что будет дальше. Роману захотелось заорать, чтобы вернули на место, он почти двинулся, чтобы спуститься и надавать сосункам по шеям, но отчего-то не двинулся. А хлопцы потешались:
– У Мазепы хорошие вишни, с них ботинки падают.
– Да, и ведра тоже.
– А что, теперь подошел их срок зрелости?
– Даже отошел. Ему на смену подступил черед дураков.
– Да, хлопцы, я вот уже слышу: сейчас где-то брякнется о землю один.
– Эй, дурень, ты где? Прыгай вниз, не то сторож как раз подстрелит тебя.
– А, может, потрясти?
– Нет, дайте, я потрясу.
Я тебя потрясу, так что зубы расшатаются, – донеслось от Романа. Он лягнул самого ближнего хлопца, так что тот отскочил и притих, озлобленный.
Ну, хватит, – скомандовала Жанна. – Я иду домой, а вы, хлопцы, проводите Оксанку. Оксанка, принеси завтра фотки, те, что договаривались. Я тебе их верну.
И молодежь стала расходиться. Роман с треском сорвался вниз и босой помчался за Жанной. «Жанна! Жанна!» – окликивал он ее. «Кто тебе тут Жанна?» – кричали хлопцы и свистели, но не подходили. А Жанна словно и не слыхала.
– Жанна! – догнал ее Роман, – Я подобрал случайно твое, – и снимает резинку с запястья, и, глядя ей в глаза, – Возьми.
