Голос старого магистра разом утратил жесткость, и теперь перед Леграном сидел просто очень усталый старый человек.
— Пойми, сынок… я не хочу неволить тебя. Знаю, это поручение не из приятных. Если не найдешь в себе сил выполнить его… что ж, может быть, отыщется кто-то другой, кто сумеет воспользоваться древним знанием. Мы выбрали тебя не потому, что хотели причинить тебе боль. Просто ты лучше всех иных темпларов владеешь Знаками Силы, а они, что ни говори, все же в чем-то сродни магии. Подумай, Шенк… у тебя есть время. Подумай — и если решишь принять этот груз, открой книгу.
Борох поднялся и медленно, тяжело шаркая по каменным плитам пола, покинул библиотеку. А темплар еще долго сидел словно в оцепенении и смотрел на лежащий перед ним том. Казалось, под толстым кожаным переплетом притаилась сама Тьма. Он думал о том, что все годы учебы его, как и других, уверяли, что Свет не приемлет Тьмы. Что магия есть зло и каждый, кто прикасается к ней, запятнан. Этих прикосновений Тьмы не отмыть, не отстирать — они останутся с человеком навсегда, до самой смерти. Его учили, что не бывает кристально чистых душ. Что капелька Тьмы есть в каждом… И если ведьма обращается к магии ради того, чтобы сотворить зло, — она должна умереть. Но коли лекарка сотворит заклинание ради жизни… что ж — ей предстоит нести пятно Тьмы на своей душе, но Орден простит ей этот грех, ибо он совершен ради добра.
Темплар нахмурился… это напоминало хитрость, казуистическую лазейку, оставленную в незапамятные времена Орденом для самого себя. Орденом… а может, самой Сикстой? Ведь и Знаки — ему говорили, что Знак есть дар Сиксты. Но Доподлинно известно, что основательница Ордена была волшебницей… что же она могла подарить, как не кусочек магии? Может быть, призывая один из Знаков, он, темплар, каждый раз оставляет на своей душе еще одно темное пятнышко?
А если и так… стоит ли перекладывать этот груз на кого-то иного? Если Его Святейшество поручает ему это дело — значит, долг Шенка принять задание и выполнить его, как подобает истинному брату Ордена. Рыцарь порывистым движением, опасаясь, что всей его решительности может надолго не хватить, пододвинул к себе фолиант. Звякнули, раскрываясь, замки. Не ударил гром, не засверкали молнии, и воздух не наполнился запахом серы и хлопьями пепла. Просто негромко зашуршали старые, ломкие страницы. Темплар устроился в кресле поудобнее и погрузился в чтение.
Когда-то очень давно магистр Унтаро был толст. Он был очень толст, далеко обогнав в этом тучного Бороха… но однажды, бросив на себя взгляд в бронзовое зеркало, решил, что надутый живот, жирные щеки и три подбородка ему не идут, Кто-то другой стал бы меньше есть или принялся бы таскать тяжести, дабы превратить жир в мышцы, — но эти низменные, дилетантские подходы были чужды Вершителю Здравия. Он избрал собственный путь и, потратив несколько недель на составление эликсира, сумел достичь цели, снизив вес почти вдвое. Увы, он не стал от этого красивее — кожа теперь висела вялыми складками, как будто бы одетая на тело, не подходящее по размеру. Зрелище было не слишком приятным — но сам Унтаро утверждал, что чувствует себя как никогда хорошо. Весьма вероятно, что это было правдой — теперь ему не приходилось таскать огромное брюхо.
