С последними словами тело Франа дернулось и застыло. Кровь больше не пузырилась на губах. Рыцарь припал ухом к груди друга и понял то, что ясно было и так. Сердце инквизитора остановилось. Он был мертв.
Глаза предательски слезились. Шенк всегда считал, что плакать — недостойно мужчины, но ничего не мог с собой поделать. Вот первая соленая капля проделала влажную дорожку по щеке, за ней последовала вторая. Он оплакивал друга, с которым судьба развела его на несколько лет и свела снова лишь для того, чтобы он смог принять последний вздох Франа.
— Разумеется, темплар, все будет сделано, как подобает. — Старик в инквизиторской мантии встал из-за массивного стола, заваленного разного рода бумагами, и подошел к окну. — Его похоронят с высшими почестями.
Шенк пришел сюда, в местную инквизицию, с самого утра. Конечно, решать вопрос похорон Франа можно было и со Смотрителем Пенрита… да и нужно было, наверное, поступить именно так. Но темплар справедливо рассудил, что человек, нанятый Орденом для управления городом, и инквизитор Ордена — люди разные. Пусть уж в последний путь Франа отправят его братья. Так будет лучше.
В дверь постучали.
— Войдите, — бросил старик не оглядываясь.
В комнату вошел высокий — лишь немногим ниже Шенка — человек. Легкая кольчуга под накидкой брата-служителя Ордена, кинжал на поясе. Четким жестом отдав салют темплару, он поклонился старику:
— Приветствую тебя, господин.
— Что-то случилось, Клейн? Я просил не беспокоить нас с темпларом.
— Случилось, господин. Это донесение доставили только что.
— Что там? — Старик протянул руку, и в его морщинистую ладонь лег свернутый трубкой лист пергамента. Инквизитор прочитал его, затем бросил на стол перед Шенком. — Это твоя работа, сынок? — В его голосе разом исчезли доброжелательные нотки.
Легран развернул свиток, пробежал глазами. В донесении сообщалось, что утром в одной из гостиниц был найден труп господина Нияза Саккарима, негоцианта, прибывшего из Мин-га. В груди уважаемого торговца торчал кинжал, лезвие которого было украшено весьма известной во всем обитаемом мире эмблемой — меч на фоне солнца. Шенк поморщился… этого только не хватало. Также из донесения следовало, что накануне торговец пил. Очень много — и одну лишь «мингскую слезу».
— Нет, инквизитор, — покачал он головой. — К убийству я непричастен… хотя, знает Сикста, у меня и самого руки чесались. Не могу осуждать того, кто прикончил этого подонка.
Инквизитор был наверняка неплохим человеком. В меру добрым, в меру отзывчивым… если надо — в меру суровым. И видимо, весьма опытным — раз на старости лет его направили именно сюда, а не в какой-нибудь провинциальный городок, где серьезных происшествий не бывает десятилетиями. И он, вне всякого сомнения, сделает все, что будет необходимо Ордену,
