Но сейчас темплар Шенк Легран находился здесь не ради участия в очередном суде. Вершитель Знания, магистр Борох, снабдив юношу изрядной порцией золота, отправил его сюда с миссией, которая была более чем по душе молодому рыцарю. До магистра дошли сведения — их источник был неясен, но было совершенно очевидно, что у Ордена везде есть свои люди, — что каким-то купцом из Минга будут выставлены на продажу служители Ордена, взятые в плен где-то в северных землях. Вершитель назвал даже ранги — четверо простых братьев-воинов, терц и, что было особенно невероятным, инквизитор. Золото Ордена должно было открыть этим несчастным путь к свободе.
Конечно, на своей земле Орден вполне мог бы пойти и другим, куда более простым путем. Купца — в колодки, пленников — на волю… Но политика Ордена, независимо от того, направлена ли она была вовне орденских земель или касалась внутренних интересов, всегда отличалась стремлением к скрупулезному соблюдению закона.
И потом — стоит ли вносить сумятицу в души торговцев всех мастей из-за небольшой суммы золотом? Орден достаточно богат, чтобы просто выкупить своих братьев, попавших в беду. А тот, у кого хватило наглости привезти этих пленников на продажу в Пенрит… что ж, он будет наказан. Но потом, после того, как закон будет соблюден и пленники, под звон монет, получат долгожданную свободу. Шенк видел, как после него в кабинет магистра вошел Дрю, брат-фаталь.
Орден не афиширует то, что у него длинные руки. Очень длинные. И на каждом пальце этих рук — смертельный коготь. Фаталь. Брат, приводящий в исполнение тайные приговоры Ордена.
Шенк усмехнулся, глядя на свое отражение. Сегодня торги, сегодня он обменяет тяжелый мешок с монетами на свободу своих орденских братьев. А продавцу лучше бы потратить золото побыстрее, вкусить всех удовольствий, которые может предоставить владельцу тугого кошелька богатый и не сдержанный в нравах город-порт. Вряд ли это продлится долго. Фаталь уже наверняка в городе и — в этом не стоило даже сомневаться — уже знает о продавце все. Где живет, когда и с кем ложится в постель, что любит и чего боится. Брат Дрю был мастером своего дела. Подонок, посмевший заковать в железо служителей Ордена, умирать будет в муках.
— А сейчас надо идти, — вслух сказал он своему отражению. Отражение спорить не стало.
Вылив на себя остатки воды, он растерся жестким куском ткани, которую в этом доме, даже не краснея, выдавали за полотенце, затем натянул одежду. Алый плащ, предмет его гордости, порядком выцвел, а в двух местах носил следы штопки. И дело не в пустом кошеле, темплар мог позволить себе новую одежду — он много что мог себе позволить, рыцари Ордена не бедствовали, хотя и не стремились к личному богатству. Но эти прорехи… они были памятны, и пока Шенк не был намерен избавляться от этого напоминания о собственной глупости и неловкости. Одна была оставлена ножом, зажатым в кисти изящной девушки, что пришла как-то скрасить его вечер, а намеревалась уйти с содержимым его кошелька. Нельзя сказать, что рыцарь был с ней слишком нежен — но и не излишне суров. Во всяком случае, она не отправилась на виселицу или в каторжный этап, куда рано или поздно кривая дорожка приводила многих подобных любителей легкой наживы. Она просто ушла… правда, защищаясь, он сломал ей запястье — но скорее всего девчонка была не в обиде. Кость срастется… а вот когда тонкую шею обвивает жесткая, колючая веревка — это навсегда.
