— Странно видеть тебя здесь, Гэл, — раздался за спиной знакомый чуть хрипловатый голос.
— Почему? — лениво хмыкнул Унтаро, все еще не оборачиваясь.
— Обычно ты предпочитаешь уединяться в своих покоях… когда не пропадаешь до зари в лаборатории.
— Уайн, я занял твое любимое кресло? — саркастически поинтересовался магистр.
— О нет… мое кресло как раз свободно. Если ты не возражаешь против моего общества.
Раздался негромкий хлопок. Унтаро пошевелил мясистым носом, принюхиваясь. Затем уголки губ изогнулись в довольной улыбке.
— Ты шел сюда для встречи со мной, Уайн, или просто собирался напиться в одиночестве?
Борох неспешно поставил на столик два высоких стеклянных стакана, забулькало вино, наполняя сосуды. Затем он уселся в жалобно застонавшее под его тушей кресло напротив Унтаро и взял свой стакан, жестом предложив старому лекарю последовать своему примеру. Тот не заставил себя упрашивать. Старики молча потягивали вино, прикрыв глаза. Унтаро понимал, что Борох пришел сюда отнюдь не для того, чтобы выпить со старым приятелем… да и друзьями-то они никогда не были. Сложно быть друзьями, занимая высшие посты в иерархии Ордена. Соратниками — возможно… иногда соперниками, время от времени даже врагами, По отношению друг к Другу они испытывали уважение, определенную приязнь — но не более. И сейчас Борох явился сюда поговорить — значит, речь пойдет о чем-то важном, о чем-то таком, что затрагивает интересы Ордена.
И Борох не торопился начать разговор. Его терзали сомнения — стоит ли вообще заводить речь о том, что его тревожит в последние дни, с Унтаро… может, стоило бы сразу поговорить с Великим Магистром? Но тот, при всех его достоинствах, все-таки всего лишь командор… пусть и переросший это звание. Сейчас Его Святейшество слишком занят войной — и потому, наверное, не способен почувствовать, уловить первые тревожные признаки, что явственно чувствует он, Борох. Может, оно и правильно — пусть каждый занимается своим делом.
— В последнее время мне кажется, Гэл, что назревает что-то странное.
— Странное?
— И страшное. Что-то меняется, лекарь. Что-то очень важное.
— Ты имеешь в виду войну?
— Нет.
Унтаро повертел в руках опустевший стакан, несколько мгновений раздумывал, стоит ли приподняться и потянуться за бутылкой. Затем решил, что все-таки не стоит.
— Тогда что?
— Войны были, войны будут… Рано или поздно любому государству становится тесно в своих границах, и оно начинает поглядывать в сторону земель, принадлежащих соседям.
