– А ты, парень, крут, – сказал сосед. По его интонации невозможно было понять, осуждает он Валиева или, наоборот, восхищается им. Таким тоном разговаривают с человеком, отважившимся на смертельно опасный поступок. – Не боишься?
– Не имею права бояться, – без тени рисовки ответил Валиев. – Кого бояться? Этих, что ли? Им платить – себя не уважать. Сегодня они с нас деньги требуют за то, что мы пассажиров подвозим, а завтра квартплату начнут взимать или налог на кислород введут. Дай им палец – всю руку отхватят!
– Руку – не голову, – негромко заметил кто-то из подошедших водителей.
Валиев круто развернулся к нему.
– Голову? А что, они с кого-нибудь уже и голову сняли? Убили кого-нибудь? Покалечили? Водители молчали.
– Я так и думал, – с горечью сказал Валиев. – Никого из вас они и пальцем не тронули. Показали вам “козу”, а вы в штаны наложили. Неужели не надоело этих паразитов кормить? Вы целыми днями за баранкой, а у них всего-то и дел, что раз в неделю по точкам проехаться и с вас, как с баранов, шерсть состричь. Чем не жизнь?
– Крутой, – протянул кто-то. – Посмотрим, как ты запоешь, когда они на тебя по-настоящему наедут. Что ты с ними сделаешь в одиночку?
– Вот-вот, – подхватил другой водитель. – Собраться бы в кучу да дать им разок, чтобы дерьмо во все стороны полетело. Так разве соберешься? Каждый за себя, один Бог за всех. Ты, парень, в "Иисусы не лезь. На кресте несладко.
– А ты пробовал? – спросил Валиев.
– Я бы, может, и попробовал, да семья у меня. На кого я их оставлю? Да эти звери и семью при случае не пожалеют. Возьмут жену, детей, увезут в свою Чечню, потом всю жизнь будешь выкуп отрабатывать. Собраться бы нам… Если бы мы все встали, они бы отвалили. Нас по всему городу сколько? Да мы бы их, баранов небритых, шапками закидали. И пошли бы они несолоно хлебавши дальше легкого хлеба искать.
– Мечтать невредно, – с горькой насмешкой сказал кто-то. – Все, кончай базар, мужики! Поезд подошел.
Стихийный митинг мгновенно прошел. К перрону подполз и, лязгая буферами, остановился варшавский поезд. На платформу сначала тонким ручейком, а потом полноводным потоком хлынули навьюченные багажом пассажиры. Снова зазвучали монотонные возгласы: “Такси! Кому такси? Подъехать не желаете?” Валиев вздохнул и вынул из кармана правую руку с висящими на указательном пальце ключами от машины.
– Такси, – сказал он. – Кому такси? Его и сутулого очкарика, который агитировал за объединение, наняли практически одновременно. Валиеву досталась толстая тетка с двумя огромными полосатыми сумками, которой нужно было в Чертаново, а очкарик заарканил лощеного парня лет тридцати в длиннополом пальто, у которого из багажа был только плоский кожаный кейс. Теткины сумки, казалось, были набиты свинцовыми кирпичами, и Валиев с трудом оторвал их от асфальта. Тетка шла рядом, озабоченно щупая за пазухой кошелек и для верности слегка придерживаясь другой рукой за ручку сумки, которую волок Валиев.
