Катя вздохнула. Нужно было быстренько решать, что сказать, а чего не говорить этому симпатичному Алексею Петровичу. Он вполне недвусмысленно брал быка за рога, вызывая ее на откровенность, и Катя испытывала сильнейшее искушение рассказать все, как есть, — она чувствовала себя чересчур старой и уставшей для вранья. Хотя, с другой стороны, для тюрьмы и смерти она ощущала себя еще недостаточно повзрослевшей. После секундного колебания она выбрала золотую середину: не правду, но полуправду, точнее, неполную версию правды, которая зачастую скрывает истинное положение вещей лучше любой лжи.
— Многого, — снова вздохнув, ответила она. — Денег, жилья, работы... паспорта.
— Паспорта или прописки? — уточнил внимательно слушавший Щукин.
— И того, и другого, — честно ответила Катя.
— Вы не похожи на человека, который, проведя всю жизнь в отрезанном от всего мира горном селении, спустился в долину за солью, заблудился и забрел в Москву, — заметил на это Щукин. — Следовательно, паспорт у вас был, а потом его не стало. Почему?
— Знаете, — сказала Катя, — я, пожалуй, лучше пойду.
— Сидеть, — негромко, но очень властно приказал Щукин. — А что вы скажете, если я прямо сейчас вызову милицию?
— Ничего не скажу, — стараясь, чтобы голос звучал спокойно, ответила Катя, опуская руку в стоявшую у нее на коленях сумку. — Я застрелю вас молча.
— Вот так штука, — сказал Щукин. — Вот спасибо Коноваловой, подбросила ценный кадр... А вы уверены, что не промахнетесь?
Катя улыбнулась ему без малейшего намека на веселье. Похоже, эта улыбка убедила хозяина ночного клуба лучше всяких слов.
— Ладно, — сказал он. — Забудем о милиции. В бегах?
Катя кивнула.
— Срок? — спросил Щукин. Он по-прежнему был предельно корректен, но доброжелательную улыбку как ветром сдуло. Теперь это был бизнесмен, обсуждающий условия рискованной сделки.
— Будет, когда поймают, — ответила Катя.
— И давно ловят?
— Скоро три года.
Щукин неопределенно хмыкнул, закурил и немного повращался из стороны в сторону в своем кресле. Затем, приняв, как видно, какое-то решение, снова повернулся к Кате.
— Хорошо, — заговорил он. — У меня есть работа. Платить пока что буду немного... Думаю, вдаваться в причины не имеет смысла, они ясны и без этого... Ноги у тебя красивые?
Катя поперхнулась.
— Ноги? — переспросила она. — Ноги как ноги...
— А ну, встань, — скомандовал Щукин.
Катя встала. «Если опять заставят раздеваться, плюну ему в морду и уйду, — решила вдруг она. — Это, конечно, будет совсем не деловой подход, но сколько, черт возьми, можно?!» Однако раздеваться ей не пришлось. Щукин окинул ее быстрым оценивающим взглядом и пожал плечами.
