С ужасом Лизелл почувствовала, как из глаз ее потекли слезы, ей легче было бы умереть, нежели позволить отцу увидеть их. А она-то думала, что ее отец уже давно потерял способность выдавливать из нее слезы.
Горло у нее сжалось. На секунду она онемела от боли и ярости. К ее удивлению, мать пришла ей на помощь:
— Ну, послушай, — ты немного преувеличиваешь, — извиняющимся тоном возразила Гилен. — Внешний вид Лизелл никак нельзя назвать вульгарным, она одета вполне скромно и прилично.
Его честь на секунду задумался:
— Возможно, в ее наряде и нет ничего вопиюще вульгарно — признал он наконец. — Но что-то есть в ее выражении лица, манерах, во всем ее облике, что-то такое, что позволяет заподозрить в ней некоторую распущенность. Может быть, дело в этой толстой шали, которую она так небрежно набросила на плечи, а это свободного кроя пальто…
— У нее очень хорошая стройная фигура, — мягко заметила Гилен. — Уж с этим нашей дочери повезло.
— Нечего ей гордиться тем, что дала природа. Что это у нее за прическа — мало того, что копна, да еще и завита…
— Волосы у нее сами вьются. Я помню, когда она была малюткой и…
— И выкрашена в огненно-красный цвет.
— Это очень модный оттенок — клубника-блонд. О, я думаю, в этом только моя ошибка, дорогой, — это мое материнское пристрастие к золотисто-красному цвету.
— Цвет лица темный, как у чернорабочего.
— Это загар, привезенный с Бомирских островов, он скоро сойдет. Может быть, умываясь молоком перед сном…
— Выражение лица неприятное — недостает наивности и чистоты. Я думаю, причина здесь в контуре губ, они слишком толстые для истинно утонченной девушки, и эта вечно недовольная гримаса…
— Ваше собственное чувство справедливости, сэр, едва ли дает вам право обвинять нашу дочь за форму ее рта, — с достоинством произнесла Гилен.
— А я и не сажаю ее на скамью подсудимых. — Судья наградил свою жену таким пронзительным взглядом, как будто подозревал ее в скрытом легкомыслии. — То, чего я не произнес вслух, видно по тому, в каком жалком положении она сегодня находится. Она своим упрямством и дерзостью запятнала себя в глазах света, и этого нельзя не признать. Она превратилась в старую деву, и, похоже, останется ею навсегда. Она по глупости упустила свой лучший шанс, а теперь они ей просто не выпадают.
— Но ей только двадцать пять, — возразила Гилен, — и она еще очень привлекательна. Может быть, не все надежды потеряны? Из очень достоверного источника я узнала, что господин Гирайз в'Ализанте вернулся в город… — Имя, как пуля, пронзило мозг Лизелл, словно электрический разряд прошел по нервам и, наконец, вывел ее из состояния оцепенения.
