Казалось, дождевые капли не падали, а висели в воздухе. Ждали, пока всадники наткнутся на них лицами. Однако — вскоре терпение лопнуло. Не у дождинок — у Неба. И грянул скоротечный летний ливень.
Колонны облачённых в железо всадников, монотонно рысивших вниз по течению небольшой речушки, оживились. Облегчённо заржали утомлённые лошади, подставляя прохладным струйкам свои запылённые бока.
От разогретой земли, от нагретых немилосердным солнцем доспехов исходила хорошо различимая дымка испарений. И словно в мареве, подстёгиваемые косыми росчерками внезапного ливня, мерно скакали всадники. Колонна за колонной.
Хасанбек ехал во главе Отряда багатуров — отборной тысячи лучших витязей Орды, входившей в состав Чёрного тумена. Именно так величали десятитысячный корпус кэкэритэн, личных гвардейцев Великого Хана, которыми темник командовал уже более двенадцати лет.
Называли не из-за дурной славы, а оттого, что в действительности единой чёрной массой надвигался на врагов гвардейский тумен. Неотвратимо, как ночь. Десять тысяч тяжеловооружённых всадников — все как один на вороных конях, в мерцании иссиня-чёрных доспехов. Чёрные щиты и перья на шлемах. Лишь в тулье шлема Хасанбека трепетали красные перья, да стрелы его имели на древках три кроваво-красных кольца шириной в ладонь.
И поистине, лучше для врагов было пережить приход ночи среди белого дня, чем атаку Чёрного тумена.
Гвардия, даже в походном порядке, выделялась из общей массы. Колонны Чёрного тумена после нескольких часов пути по-прежнему умудрялись держать равнение в рядах. Воронёные доспехи кэкэритэн и металлические бляхи на попонах их лошадей, обласканные тёплым ливнем, влажно поблёскивали. Красно-чёрные ленточки, прикрепленные на затылочной части шлемов в качестве знака отличия, в большинстве своём прилипли к металлу.
Но Хара туг, Чёрное военное знамя, развевалось, несмотря на ливень. Его намокшее полотнище реяло над всадниками огромной чёрной рыбиной, плыло по воздуху, что более всего напоминал сейчас воду. Изредка хлопало. Словно ударами хвоста, сбрасывало с себя налипшие и уже не желающие впитываться капли.
Да и сами плотно сбитые колонны гвардейского тумена были похожи на огромных хищных рыб. Одна за другой, неспешно, но неотвратимо пробирались они друг за другом. По самому дну. Туда, где только один их вид отнимет последние силы у истомившихся жертв…
Не действовал в Ханской гвардии установленный для всего войска порядок, по которому тысячники или сотники обычно начальствовали над нукерами своего рода. Сюда отбирали не просто аристократов, а лучших из лучших. И, единожды угодив в ряды избранной гвардии, никто не мог расслабиться — пребывание в Чёрном тумене нужно было доказывать всю свою жизнь, причём, в основном, ценою собственной жизни. Оттого и оставались ровными колонны кэкэритэн. Даже спустя несколько часов напряжённого марша.
