Откинув кошму, ворвался внутрь. Моим глазам предстала мерцающая в свете лампад картина. Одновременно радостная — Великий жив! — и страшная… Повелитель с обнажённой саблей стоял в глубине юрты, прижавшись спиной к стенке. Справа перед ним, преграждая собой дорогу, стоял последний выживший телохранитель внутренней ночной стражи. Ещё двое лежали бездыханно у самого входа.
Вбежав, я выкрикнул тайный пароль, и это спасло мне жизнь, остановило в полуметре от моей головы лезвие меча телохранителя, уже летевшее в мою сторону. Воин узнал своего темника! Едва успев сдержать свою разящую руку, он отпрянул… левой рукой указывая вправо от меня. И сразу же отбил удар блеснувшего молнией клинка, метившего скорее в меня, чем в него. Я тут же подсел и, пользуясь моментом, пока меч нападавшего из полутьмы был скован блокирующим ударом, — резко рубанул наотмашь.
Удар достиг цели. Противник повалился с распоротым животом, сжавшись и исторгнув глухой стон. Но его тут же утихомирил добивающий удар телохранителя, пригвоздивший поверженное тело к земле.
Обведя горящим взглядом юрту и не обнаружив других поводов для беспокойства, я жестом велел нукеру оставаться рядом с Великим, и выскочил наружу. Моя помощь приспела вовремя — сотник с трудом отбивался от ещё двух неизвестных воинов. За краткое время, проведённое мною в юрте, его успели ранить в левое бедро и правую руку; он, перехватив меч в левую, хромая, успевая ставить только блоки, отступал теперь назад, теснимый наседавшими врагами.
Подбодрив его криком, я ринулся к ним, заходя с тыла. Но этот маневр не возымел настоящего успеха. На этот раз нам довелось скрестить мечи с поистине незаурядными воинами, которые мгновенно перестроились, защищая спины друг друга. Казалось, судьбы собственных жизней их совершенно не волновали!
Они бросались на нас с такой решимостью и умением, что мы ничего не сумели с ними поделать, только сдерживали напор и отступали, пока подоспевшие гвардейцы охранной сотни не расстреляли их из луков. Но даже утыканный стрелами, один из них пытался ползти, переламывая собою древки, пока не затих на полудвижении.
Судорожно сжатая кисть так и не выпустила рукоятку меча…
Последующее я помнил плохо. Возможно, в пылу схватки не придал значения нескольким ударам, доставшимся мне. Один из них зацепил правую щеку и открыл дорогу крови — и она успела залить чуть ли не всю правую половину нагрудных доспехов. А может, причина была вовсе и не в ранениях. Так или иначе, дальнейшие события я помнил обрывочно…
