видели, что белые поселенцы захватывают лучшие земли индейцев, а тех, кто владел этими землями, оттесняют в места, не пригодные для жизни. В тех местах озера и реки пустые, как зимнее небо, а леса такие чахлые, что в них нельзя встретить не только мокве — медведя, но даже лисицу или кролика.
Белые хитростью захватывали землю. Они заставляли вождей подписывать какие-то бумаги, и те ставили на них свои тотемные знаки, не зная еще, чем это обернется. А потом приходили воины белых и приказывали индейцам уходить.
Тенскватава был единственным грамотным шауни. Некоторое время он жил среди белых и научился читать их говорящие бумаги. В бумагах содержались слова обмана, но сказаны они были так, что вожди не могли понять, хотят белые зла или добра. Вожди думали, что белые так же честны, как они сами. Тенскватава понимал эти красивые слова лжи. И тогда он начал ходить от племени к племени и объяснять вождям истину. Он говорил, чтобы племена прекратили распри из-за лучших мест охоты и заключили между собой вечный мир. Он говорил, что ссоры между племенами белые поддерживают нарочно, чтобы отнять у индейцев силу. Он говорил, чтобы красные не покупали у скупщиков пушнины, огненную воду, от которой люди становятся безумными и слабыми, как младенцы. Он говорил, чтобы красные охотники не пользовались одеждой и тканями белых, чтобы не брали в жены белых женщин, а индейские женщины, чтобы не выходили замуж за поселенцев. И тогда Великий Дух Гитчи-Маниту, рассердившийся на Свободных за то, что они отступили от обычаев старых времен, опять будет благосклонен к ним. Будет снова много оленей и бизонов в их землях, исчезнут оспа, туберкулез и трахома, которые пришли с белыми, а сами белые люди погибнут от своей собственной жадности, и опять индейцы, как прежде, станут хозяевами своих просторов.
Так говорил Тенскватава, и вожди племен на Больших Советах, куда он приходил, открывали уши для его слов.
Правду несли слова Тенскватавы. Действительно, как только какое-нибудь племя соприкасалось с белыми и начинало с ними торговать, на него обрушивались несчастья. Появлялась огненная вода, приходили болезни, следом за ними в типи охотников вползала жадность. Шкурки, добытые во время осенних охот, становились дешевыми, и сколько индейцы ни продавали их белым, они всегда оставались в долгу перед торговцами. Потом белые начинали прицениваться к земле, давали вождям бумаги; вожди, одурманенные огненной водой, ставили на бумагах кресты или оставляли отпечатки своих тотемных знаков. Наставал день, когда приходили воины белых в одежде с блестящими пуговицами, все похожие один на одного, будто рожденные одной матерью, с одинаковыми палками в руках, стреляющими огнем, и говорили, что Свободным нужно убираться из этих мест. Кто не хотел уходить, того убивали.
