В конце концов ей все-таки удалось уловить строй фразы и узнать значение полусотни слов. А в конце второго месяца она уже объяснялась с хозяйкой типи, почти не прибегая к жестам.
Когда смысл почти всех фраз, которые говорила ей Ва-пе-ци-са, перестал быть темным, она узнала, наконец, куда забросила ее судьба. Но еще раньше она поняла, что надежда добраться до поселений белых канадцев так же слаба, как слаб свет одинокой звезды, проглянувшей сквозь тучи.
Индейцы, приютившие ее в своем лагере, называли себя свободным народом шауни. Леса, спящие под снегом вокруг, назывались лесами Толанди, и охота давала племени пищу, одежду и материалы для легких переносных жилищ. Размеренная, неторопливая жизнь текла в селении. По утрам, с первыми проблесками зари, мужчины уходили на лыжах в белую чащу и возвращались в сумерки. Женщины возились с детьми, варили мясо или шили что-то из мягкой, похожей на нежный бархат замши. И так изо дня в день, без суеты, без лишних слов, без боязни куда-либо опоздать. Но некоторое время спустя Станислава поняла, что это не так. Племя жило в вечной тревоге, и мужчинам чаще приходилось держать в руках боевой лук, чем охотничий. Их неожиданные ночные переходы скорее походили на бесконечное бегство от какой-то неведомой опасности, чем на простую перемену мест охоты.
Однажды ночью — это произошло на третью неделю после того, как она попала в племя, — Станислава проснулась от грохота барабана. Она и раньше слышала барабаны в лагере. Мерной дробью они собирали мужчин на совет или звали всех к месту Большого Костра, когда нужно было решить какой-нибудь важный вопрос, касающийся каждого члена общины. Но такого тревожного ритма она еще не слышала. Казалось, выдолбленная из ствола дерева колода задыхается, торопясь сообщить что-то грозное.
Ва-пе-ци-са высунула голову из мехового мешка, прислушиваясь. В красных отблесках костра глаза ее показались Станиславе огромными, а лицо испуганным.
— Что случилось, Ци-са?
Индианка не ответила. Выскользнув из груды мехов, она заметалась по шатру, срывая с подпорок одежду, мешочки с припасами, котелки и пучки трав. Все это она быстро укладывала в замшевые чехлы-парфлеши и торопливо увязывала их.
Когда в типи почти ничего не осталось, кроме голых стен да каких-то старых вытертых шкурок, Ва-пе-ци-са принесла котелок снега и вывалила его на угли костра. Шатер наполнился дымом и паром. Стало темно.
— Зачем?! — крикнула Станислава.
