○
Она запивала мясо бульоном и думала о том, что все самое тяжелое, самое страшное осталось позади. Кончился семисотверстный путь по долине Юкона. Теперь она среди людей, и они, несомненно, помогут ей добраться до центральных провинций Канады. Все дальнейшее рисовалось в тумане, но имело определенные очертания. Безусловно, там, где-нибудь в Квебеке, Монреале или Виннипеге, она найдет товарищей по революционной работе или хотя бы единомышленников. Они переправят ее через Атлантику в Европу. А там — снова Кельце, Варшава, старые связи, сходки, борьба… Она понимала, что после разгрома движения в 1905-м вся обстановка, наверное, сильно усложнилась. После приезда в Польшу придется скрываться, жить на нелегальных квартирах под чужим именем, в любую минуту быть готовой к самому худшему. И все-таки это лучше, чем вечное прозябание на голом чукотском берегу.
Она взглянула на хозяйку шатра, которая все колдовала над палочками и горшочками у огня. Да, типичная индианка. Мягкие мокасины на ногах, черные волосы, чеканный профиль. Открытое, гордое лицо. Лицо человека независимого, привыкшего к просторам лесов, к походной жизни, к свободе. Как жаль, что эта женщина не понимает английского языка!
Да. Прежде всего, если это селение, надо найти в нем хотя бы одного человека, знающего английский или французский. Канадские индейцы, насколько она знает, — охотники. Они всегда держатся поблизости от факторий, основанных Компанией Гудзонова залива. Значит, и здесь где-нибудь неподалеку должна быть фактория, в которую они продают меха. Надо объяснить им, что ей необходимо попасть к белым.
Индианка сгребла уголья костра к центру ямы, подальше от кипящих горшочков, и подбросила в огонь несколько смолистых сучков. Накинула на плечи грубый шерстяной платок и вышла из шатра.
Всего на одно мгновенье был откинут треугольный кожаный полог, служивший дверью, но Станислава успела увидеть деревья, опустившие ветви под тяжестью снеговых шапок, собак, грызущихся на белой поляне, и несколько шатров, похожих на маленькие вулканы, из вершин которых тянулись в бледное небо голубые струйки дыма.
Через несколько минут в шатер вошли трое.
Они вошли один за одним, пригибаясь в низком треугольнике входа, и молча остановились перед огнем.
Станислава приподнялась на локте, но один из вошедших, видимо старший, коротким и властным жестом приказал ей лежать.
Его темные глаза обежали внутренность шатра и остановились на лице молодой женщины. Он смотрел на нее в упор, но взгляд его не был тяжелым, наоборот, в нем светились сочувствие и доброта. Станислава тоже смотрела на него без стеснения. Таких лиц она раньше не видела. Высокий лоб, гладко зачесанные назад волосы, каждая прядь которых словно отлита из вороненой стали, тонкий, слегка нависающий над сжатыми губами нос с благородно вырезанными ноздрями, слегка выдвинутый вперед подбородок. Несмотря на то, что снаружи было холодно, ворот его замшевой рубашки был распахнут, открывая загорелую шею. Широкоплечий, высокий. Только странным контрастом выделяются руки: узкие, почти женские ладони с длинными тонкими пальцами.
