— Куда?
— Куда-нибудь. Ибо нет дорог в никуда.
— Куда-нибудь… Но ведь это бессмысленно.
— Нет, в этом есть смысл. Ты уже вынесла больше, чем способна вынести женщина. Ты прошла труднейшую часть пути. Осталось немного. Может быть, через полчаса, через десять минут ты встретишь людей. Держись.
— Не могу больше!
— На Владимирском тракте, когда ты шла через всю Россию, было труднее.
— Но там кругом были товарищи. А здесь…
Еще сто шагов.
Еще пятьдесят.
Пальцы немеют от холода. Она сует руки за пазуху, но и там не находит тепла. Она идет теперь просто для того, чтобы хоть немного разогреть движением стынущую кровь.
Кого она может здесь встретить?..
Густеет серая муть. Пляшущих мух уже не видно. Только щеками она ощущает их прикосновение.
…Ночь.
Фосфорические призраки деревьев.
Тишина.
Страх.
Нет, она не боялась диких зверей или необычайного. Она знала, что все самое страшное в жизни — от людей, и почти никогда — от природы.
Она боялась себя. Боялась, что сдаст воля и придет безразличие, которое страшнее смерти.
Шаг. Еще шаг. Еще. И еще…
«Шух-х-х-х-х…» — громко и неожиданно вздохнул лес.
Она вздрогнула и остановилась.
Ветка ближайшей лиственницы сбросила с себя белый груз и выпрямилась. И тотчас зашевелилась вся лиственница. Звенящие снежные струи потекли на землю. За первой лиственницей вздрогнула вторая, третья. Это было как в бреду — кругом шевелились и вздыхали деревья. Лились с них белые водопады. Снежный туман поднялся к вершинам и утопил весь мир. Он волновался вокруг, как море, обдавая игластыми брызгами деревенеющее лицо.
…А когда улеглись последние волны, высоко над головой зеленоватой точкой вспыхнул огонек.
Она удивилась и обрадовалась, что видит его. Значит, еще не все — жизнь осталась. Она даже вспомнила имя огонька — звезда. Бели бы эта звезда хоть немного согрела ее! Боже, какая она маленькая, незаметная в этой пустыне!
Снегопад кончился.
Тонко посвистывая, в чаще нарастал ветер. Железным обручем начал стягивать землю мороз. Идти! Только идти! Шаг. Еще. И еще.
Она уже не чувствовала обеих ног до колен. Временами ей казалось, что она вообще не идет, а топчется на месте, уминая торбасами хрустящий снег, который становился все глубже. Вскоре ноги стали проваливаться в сугробы выше колена. С трудом вернулась она на свой старый след и взяла правее. Но на этом пути было еще хуже. Шагов через двадцать она провалилась по пояс и с диким отчаяньем забарахталась в сыпучем снегу, подминая его под себя. Ей удалось утрамбовать небольшую площадку, но подняться на ноги сил уже не осталось. И тогда она легла лицом вверх и засунула руки за пазуху. Лежала, глядя на колючий огонек звезды, утешая себя тем, что смерть от мороза будет нетрудной.
