Оливия тронула Эдварда за руку:
— А площадь? Ты нашел ее?
— Что? — Эдвард обернулся к ней.
— Площадь. Ты узнал, где она находится?
— Секретарша Пауэла обещала выяснить. Если эта площадь и существует, то она как-то здорово упрятана в недрах Рима, настолько, что почти никому не известна. Выпьешь еще что-нибудь?
— Двойной коньяк. Надо успокоиться. У меня мурашки по коже бегают от твоей истории.
Эдвард подозвал официанта.
— Странная история, не правда ли?
— Странная — слабо сказано. Таинственная и даже страшная история. Наверняка я не усну сегодня ночью. Смотри, еще приду и разбужу тебя, — кокетничала Оливия машинально. Мысли ее были заняты другим.
Эдвард улыбнулся и заказал официанту один двойной и один простой коньяк. Оливия продолжала:
— А этот художник родился именно тридцать первого марта?
Эдвард утвердительно кивнул:
— И в тот же день, когда родился, — умер. Тридцать первого марта 1871 года. Словом, если видеть во всем этом логику, то через несколько дней эта неприятность может произойти и со мной.
— Эдвард! — Оливия была не на шутку напугана, хотя и пыталась придать своему восклицанию ироническую интонацию.
— И кража сумки во всей этой истории не самое важное звено. Кто-то по совершенно неизвестной причине морочит мне голову, может быть, пытается запугать меня. Но я готов ко всему. И выбить меня из колеи никому не удастся.
— Они как будто стараются убедить тебя, что между тобой и давно умершим художником существует некая мистическая связь. Эта девушка… Лючия… Она ведь сказала, что ты похож на него… Полковник посылает тебя в кафе «Греко», где ты видишь портрет… А потом еще кто-то звонит тебе насчет английского кладбища…
Оливия осеклась, перехватив изумленный взгляд Эдварда.
— Лючия?! Откуда ты знаешь ее имя?! Я ведь не говорил…
Оливия испугалась:
— Не говорил? Ты уверен?
— Абсолютно уверен.
— Да что ж такое?! — Бокал с коньяком задрожал в руке Оливии. — Я ведь не могла это придумать. Может, кто-то внушил мне его…
— Внушил? Брось! Давай не будем использовать мистическую терминологию.
Оливия протестующе взмахнула рукой, и часть коньяка выплеснулась на скатерть.
— Дорогой мой, но я во все это верю. И всегда верила. Некоторые явления мы объяснить просто не в силах…
— Нет-нет. Моя история не имеет ничего общего с мистикой. Зачем выставлять себя на посмешище… Та девушка… Лючия… Живая девушка — из плоти и крови. Очень красивая, между прочим. Классический тип римлянки.
Но Оливия настаивала на своем с детским упрямством:
