— Здешний, стало быть! — Дунай снова усмехнулся. — Застенный сиделец! Хорошо ли вам тут живется, не тревожат ли мухи? Вы бы хоть ворота иногда отворяли, ветерка бы впустили, а то у вас тут и не продохнуть!
— Пригрелись они тут, уж и выйти в поле боязно! — подхватил его насмешки другой киевлянин.
— Куда там — ноги-то затекли от сидения!
— Бока болят от лежания!
Детские стояли кругом Явора и Дуная, смеялись, поддерживали своего. Но Явор больше никого не видел. Он смотрел только на Дуная, в его красивое, уверенное, смеющееся лицо. Откуда в нем столько гонора — в палатах княжеских нашел его, в палатах и-красуется, а вот каков он в поле будет? И чем он серебро свое заслужил — застольными песнями? И все же перед Дунаем Явор сам себе казался мужиком-засельщиной, и чувство незаслуженного унижения усиливало его гнев и досаду. Раздражение и обида кипели в нем, а Дунай словно нарочно разжигал их.
— Чего на дороге стал? — отрывисто бросил Явор Дунаю, сдерживаясь из последних сил. — Пусти!
Но Дуная нелегко было напугать — его это все только забавляло. Взгляды и смех товарищей-детских подзадоривали его и без того беспокойный нрав.
— Нельзя такому горячему к князю — палату запалишь! — весело отозвался он и с вызовом предложил: — А надобно тебе, так пройди!
Явор сорвал с плеч мешающий плащ, а Переяславец уже стоял перед ним, готовый встретить удар. Нет, не только на словах он был ловок, — Явор даже не заметил, как он успел это сделать, перелился, словно язык пламени. Киевляне волной откатились по сторонам, освобождая место. Кулаки Дуная были привычно готовы к драке, смех исчез с его лица, но голубые глаза смотрели так же ясно, вызывающе и уверенно, словно говорили: «Ну-ну, давай, поглядим, на что ты годишься, а я-то и не таких перекидывал! »
Каждый из детских мог одолеть пятерых, но в Яворе сейчас была ярость рыкаря. По его темному лицу Дунай это понял и внутренне приготовился к нешуточной драке. Явору и в голову не пришло — сейчас он ни о чем не способен был думать, — что нечаянно он сам устроил себе испытание, необходимое для приема в княжескую ближнюю дружину. Даже если он не одолеет Переяславца, а только будет не слишком быстро им побежден, то и этим докажет свое право быть среди витязей князя-Солнышка.
Противники подались друг к другу, но вдруг где-то рядом высокий девичий голос отчаянно вскрикнул: «Нет, стойте! » — и словно голубая птица пала откуда-то сверху и метнулась между Явором и Дунаем.
