Дойдя до своих ворот, Медвянка остановилась. Явор взялся за бронзовое кольцо и хотел нажать, но Медвянка вдруг положила ладонь на его руку.
— Погоди, — торопливо сказала она почти шепотом, будто боялась, что их подслушают. — Послушай-ка…
Колеблясь между нерешительностью и нетерпением, она повернулась к Явору. Никогда раньше она и подумать не могла, что сама заговорит с парнем о таком деле. Но сейчас она была не в силах ждать и мучиться сомнениями, вернется ли Явор к тому разговору на забороле или нет. И все же Медвянка не ожидала неудачи — ведь боги так заботятся о ней, они наверняка исполнят то, чего она хочет. А что теперь она хочет стать женой Явора, Медвянка не сомневалась.
— Ну? — удивленно отозвался Явор.
— Послушай, ты мне третьего дня вроде хотел что-то подарить… — напомнила Медвянка, и голос ее яснее слов подсказывал Явору нужный ответ.
Явор не сразу ее понял — вот уж о чем он сейчас не думал, так это о сватовстве. А поняв, не поверил — слишком внезапной была эта перемена. Вчера вечером он подумал, что, может быть, Медвянка еще переменится к нему, но не ждал, что это произойдет так быстро и решительно. А удивляться тут было нечему — события этих трех дней сильно переменили саму Медвянку, переменились и ее чувства.
— Ну, хотел, — осторожно ответил Явор, не вполне еще ей веря. И все мысли о печенегах, об ускакавшем болдыре и хазарах растаяли, а все его чувства к Медвянке и мысли о ней вскипели, снова стали самым важным в жизни.
— Не передумал еще? — Медвянка старалась говорить весело, но, против воли, голос ее дрогнул при этих словах, а сердце замерло в ожидании ответа.
— Нет, — ответил Явор. Он мог сомневаться в ее сердце, но не в своем, которое не было переменчиво, и его не тянуло играть или шутить с любовью. И поняв наконец, к чему этот разговор, он коротко выдохнул: — А ты?
Уже совсем стемнело, и Явор не мог разглядеть лица Медвянки; ему казалось, что она опять играет, опять дразнит, — но уж этих шуток он ей не простит! Взяв Медвянку за плечи, он притянул ее к себе и заглянул ей в лицо. И Медвянка не противилась, а положила руки ему на грудь.
— А я передумала, — прошептала она, чувствуя, что сердце ее стучит где-то возле самого горла, а по коже прокатывается то горячая, то холодная волна. Никогда прежде она не переживала такого волнения, мир поворачивался к ней какой-то новой стороной, ей было страшно и радостно разом. Участившееся дыхание Явора и изменившийся голос убедили ее, что он тоже не равнодушен, и она закончила уже смелее: — Подаришь — возьму.
