– Ты, оказывается, поэт, Али! То, что ты сейчас сказал, – это стихи.
– Может быть. Не знаю. Я сказал, что думал.
– А твоя девушка не захотела в “Малахит”, Али? Или ее не взяли?
Он мрачнеет и долго молчит. Я уже жалею, что спросил его. И хочу сказать ему насчет куртки – чтобы убавил температуру.
Но Али отвечает:
– Я ошибся в ней, Сандро! Я считал, у нее не только прекрасное лицо и прекрасное тело. Я считал, что у нее прекрасная душа. Что у нее есть полет фантазии, широта мысли... Она обо всем умеет говорить. Лучше меня! Она очень красиво обо всем говорит. Но записываться она не хотела. Она боится холода, боится космоса, дикарей боится – всего боится! “Я не мужчина, – говорит. – Я женщина. Я хочу жить в безопасности и играть с детьми”. Я ей тогда ничего не сказал. Но все равно я сбежал бы от нее! Я считаю – не обязательно лететь. Но обязательно знать, что твоя любимая полетит с тобой хоть на Риту, хоть в Андромеду, хоть еще дальше! А если уже знаешь, что не полетит, – какая любовь?
Он умолкает на минуту, потом добавляет:
– Но я ни о чем не жалею, Сандро! Зачем тосковать об ушедшей любви? Придет новая! И будет не хуже. Новая любовь – всегда лучше прежней.
Легко ему жить, если он так думает!
А я вот, чудак, тоскую... Или я как-то не так устроен? Не зря же Лина называла меня “минористой личностью”! Ей было ничуть не лучше, чем мне. А смеялась она в десять раз больше...
Али резко поднимается с поваленной сосны и произносит:
– Пойдем березу валить. А то не успеем.
Я тоже поднимаюсь, кладу руку ему на плечо. Хочется сказать что-то очень ласковое, очень дружеское. Но говорю совсем другое:
– Куртку отрегулируй, Али. Она у тебя слишком сильно греет. Поэтому быстро устаешь.
– Холодно будет! – возражает Али.
– Когда хорошо работаешь – не бывает холодно.
Мои последние слова заглушает визг электроклина. И сейчас же раздается оглушительный треск падающего дерева. Это Женька Верхов свалил березу.
А мы свою еще и не выбрали...
За волной
Налетает
Волна.
Нет ни берега
Здесь
И ни дна.
Ты, наверно,
Сидишь
У окна.
Ты грустишь,
Ты пока что
Одна.
Музыка льется в зал сверху, из-под потолка, вместе со светом. Мы танцуем модный плавный танец “кондо”. Мы танцуем его с Бирутой, прижавшись друг к другу. Мои руки лежат на ее плечах, а ее руки на моих. Плечи у нее мягкие и какие-то очень робкие. А руки – нежные, с длинными тонкими пальцами. Я даже не знаю, как можно такими пальцами валить деревья. А ведь Бируте, как и всем в “Малахите”, приходится учиться этому.
