Понятно. Прекрасная Синтия не хочет лишиться наследства.
– Бедненькая моя, – шепчу я.
Тогда она прижимается ко мне, дрожа, как тростинка под вечерним бризом (не пугайтесь, это минута поэзии), и мне остается только пересчитать языком ее зубки. Их ровно тридцать два. Не каждый может этим похвастаться.
– Приходите после ужина в мою комнату, – предлагаю я.
– О, Тони, – возмущается нежная девочка. Ее возмущение туфта. Что-то в ее голосе говорит мне «да».
В жизни, сразу после женщин и детей, всегда надо спасать приличия,
– Мы поговорим, – спешу добавить я.
В безупречно белой куртке, с черной «бабочкой», в черных брюках и белых перчатках Берю просто великолепен.
Я особо настоял, чтобы он побрился. Он пригладил волосы. В общем, гравюра из журнала бычьей моды! Просто невероятно, как ему идет униформа. Роль лакея ему вдруг начала нравиться, и он с довольным видом вертится перед зеркалом.
Я в последний раз повторяю ему его обязанности.
– Ты все понял, Толстяк? Сначала дамам. И слева!
– Понял. Ты что, считаешь меня полным дураком?
Я воздерживаюсь от утвердительного ответа и продолжаю:
– Когда будешь наливать спиртное, будь внимателен, это не для тебя.
– Понял: полстаканчика... Ты это уже говорил! – протестует Мамонт.
Он приглаживает волосы в ушах и укладывает их в ушные раковины.
– Если бы меня увидела Берта, она бы замерла от восторга! – И вдруг: – Кстати, Сан-А, я должен тебе кое-что сказать. Пока ты осматривал завод, делающий виски, я обыскал замок.
Его морда честного человека приобретает таинственное выражение.
– И заметил нечто странное, показавшееся мне подозрительным.
– Что же?
– Представь себе, что Яйцелюб подкатил вагонетку старухи к одной комнате в самой глубине главного коридора.
– Ну и что?
– Погоди. Обычно, если ты заметил, когда он ее куда катит, то остается с ней. А тут наоборот. Старуха достала ключ, открыла дверь, въехала, а любитель своих бубенцов отвалил. Бабка на колесиках закрылась на ключ и сама покатила свою карету к министерскому бюро.
– Откуда ты знаешь?
Толстяк расплывается в улыбке.
– Зачем нужны лакеи, если не заглядывать в замочные скважины?
– Потом?
– Не знаю, чего она там делала. Она достала железную шкатулку и стала в ней рыться...
Он замолкает, отработанным до автоматизма движением вырывает из носа волос и рассматривает его при свете лампы.
– Хорошая добыча, – оцениваю я. – Не меньше 6 сантиметров.
– Дарю его тебе, – объявляет Берю, бросая свой волос на мою подушку. – Так о чем я? Ах, да... Закончив, мадам баронесса, опятьтаки в кресле, подъехала к шкафу-картотеке, опустила его крышку и положила туда шкатулку.
