Я хватаю клочок бумажки. Чернила совсем свежие...
– Скажите, – говорю я служащему в окошке, – этот корешок чека оставил тот тип, что был передо мной?
У парня волосы бобриком и кислый вид, будто у него рак печени.
– А вам-то что? – спрашивает он.
Я показываю ему мое удостоверение.
Его поведение сразу меняется.
– Какая фамилия? – осведомляется он.
– Людовик Бальмен.
Он смотрит последний из оплаченных чеков...
– Да, он, – соглашается служащий.
Я бросаю взгляд на сумму, указанную на корешке.
– Черт возьми! Он снял десять миллионов?
– Да...
– Этот тип не показался вам странным?
– У меня нет привычки разглядывать клиентов... Это верно. Он сидит целый день в своей конуре, выдавая бабки и прикалывая к лацкану пиджака булавки от пачек... Булавки – это единственное, что остается честным кассирам от всех выдаваемых ими сумм.
– А что случилось? – спрашивает он.
Я пожимаю плечами.
А действительно, что случилось?
– Ничего, – отвечаю.
Я сую свои денежки в карман и отваливаю. Маринетт ждет меня, возбужденная от мысли, что у нас впереди целый день, а я снял то, на что можно хорошо гульнуть. Только бы она не вообразила, что я собираюсь подарить ей драгоценность или меховое манто! Я терпеть не могу разочаровывать девушек!
– Скажите, моя прелесть, – шепотом спрашиваю я ее, – вы заметили двух типов, отошедших от окошка, когда я шел к нему?
– Да, – отвечает она.
– В какую дверь они вышли?
– Через большую в середине, кажется...
– Пошли!
Я тащу ее к большой двери, перед которой ажан в пелерине борется с холодом и мрачными мыслями.
Начинаю с начала, то есть показываю ему мое удостоверение. После этого простого действия он берет под козырек, как перед важной персоной.
– Вы видели, как несколько минут назад отсюда вышли маленький человечек с седыми волосами и с ним другой, повыше, в кожаном пальто?
– Видел... – отвечает ажан.
– Куда они пошли?
– Они повернули направо... Должно быть, у них была машина, потому что у высокого были в руке ключи...
Я бросаюсь вперед... Широкими прыжками несусь вдоль ряда автомобилей... и резко останавливаюсь перед большим черным кабриолетом. В нем сидит мой седой человечек. Он выглядит спящим, потому что его голова прислонена к стеклу правой дверцы. Eго приятель исчез...
Я открываю дверцу, и старичок вываливается на шоссе. Он весь обмякший и белый, как репа изнутри.
Плюс ко всему прочему, он еще немножко мертвый...
Мертв он недавно, но все-таки мертв...
Смотрю по сторонам. Типа в кожаном пальто нет, как масла в еде бедняка.
