Уснула быстро, спала крепко.
14 клизм до обеда. Обед. Приятного аппетита, Даша! Спасибо, Борис Аркадьевич!
Фикус вянет. Кто-то в него сливает.
Сон снился. Детский утренник. Я в костюме редиски. Выхожу, а в зале одни мужики. С маслом её, – кричат, – с маслом!
С утра опять мотоциклист. Молодой, красивый, на Брэда Пита похож. К обеду умер. Я разревелась чего-то. Дураки-мальчишки.
Борис Аркадьевич: «Даша, работайте вдумчиво. Вы же хотите стать врачом».
Не хочу я врачом. И медсестрой не хочу. Я…я…я поэтесса!
Долго сидела в чате.
Вот получу зарплату да как пойду косметику покупать! Запахи, запахи…Очарование моё. Напоите меня вином, подкрепите меня яблоками, очаруйте меня запахами, ибо я изнемогаю…хи-хи…без любви.
Домовой приходил. Похож на мужчину, только мелкий очень. Схожу-ка я на дискотеку.
О виртуальных романах. Стихи, нежные письма. Первый чат, второй чат, чат с приватом, приват с приветом. «Буду в субботу в Питере». Доигралась, старушка. Волнительно, блин. Свидание назначено на мосту. Между четырех грифонов. Будет мокруха – как говаривал сильный женский образ в «Интервенции».
Очень хочется необыкновенного.
Грядет комиссия. Даша! Спасайте фикус! Подвязала, прополола, расправила, веток понатыкала. Старалась, даже язык высовывала. Получилось икебанисто!
Д.А. поймал меня на обеде и увлеченно рассказывал, сколько возможностей дает интернет современной медицине. А еще говорит, я там такой стих нашел про гинеколога, я вас буду смешить в ночном. Уже смешно.
Но это же надо, столько знать и так скучно рассказывать!
Читала В. Павлову. Весь вечер была как не своя. Как В. Павловой.
Выходной. Готовность 5 секунд. Зеркало, присела, встала, пошла.
Ничего его не интересует, кроме моих восторгов по поводу его же стихов. Не хочу его больше видеть. Плакала. Вот вам и мокруха.
Мама обижается, что не приехала на выходные. Мама не горюй. И, пожалуйста, не болей. Я буду, буду хорошей девочкой, только не болей.
Утром думаешь: где я? И просыпаешься.
У Люськи Ивановны перерасход шприцов. Так, а я причем?
А жалко все это бросить. А может и не жалко. Москва, как много в этом звуке, в этом шуме, в этом гуме…
Вечером час трепалась с Иришкой по телефону. Мне от этого стало лучше, а ей, боюсь, хуже. Ничего, переклеим этикетки, нам не привыкать.
Мясо сегодня в столовке какое-то странное. И эти придурки из анатомички зубы скалят: «Колян, ты жмура вчерашнего не видел? Пропал куда-то». Ржут, собою жутко довольные.
