Дженни изо всех сил сжала зубы, чтобы не рассмеяться.
— А вы, конечно, мните себя Геркулесом с горой стальных мускулов. Жаль только, что у Геркулеса, кроме мускулов, ничего нет, — ответила женщина, нисколько не реагируя на выпад Тони.
— Может, это вас удивит, мадам, но я вполне доволен своим телом и своим лицом. И у меня нет необходимости скрывать их под причудливой одеждой и странной раскраской. — Тут он склонил голову набок. — Впрочем, я смотрю, вы упустили красно-коричневый цвет. Как же так? На картинках все получилось лучше. Там все цвета налицо. — Он вернулся к картине, о которой только что говорил, и уставился на нее, пытаясь разобрать подпись в углу. — Нет, не Медуза Горгона. — Похоже… Ой! — Он выпрямился и округлил глаза. — Так, мне кажется, мой длинный язык опять завел меня не туда, куда следует, — сказал он Дженни. — Это дочь хозяина дома.
— А могу я узнать, кому принадлежит этот длинный язык?
Тони взял Дженни за руку и чересчур церемонно заговорил:
— Мисс Флеминг, разрешите представить мою спутницу, мисс Дженни Росс. — Потом поклонился: — Энтони Фредерик Найт… Не совсем к вашим услугам.
Конец фразы потонул во взрыве смеха.
— Ну конечно, двойник Миранды в мужском варианте. И брат светского льва Роберта Найта. Так же остер на язык, но совсем лишен дипломатичности.
— Я считаю, дипломатичность может затупить такой тонкий инструмент.
Она улыбнулась, оценив по достоинству его шутку.
— Так вот что я вам скажу, Энтони Фредерик Найт. Я всегда делаю то, что мне нравится. И меня ни капельки не интересует, кто и что думает обо мне. Однако я больше всего на свете ненавижу невежественных знатоков от искусства.
— Странно, но в этом наши взгляды совпадают, — насмешливо подчеркнул Тони.
Она скрестила руки на груди и с подозрением оглядела Тони. Одна из красиво изогнутых бровей поползла вверх.
— Вы художник?
— Представьте, да. И хотите обижайтесь, хотите — нет, но получше, чем вы.
— Правда? Я что-то не припомню, чтобы ваше имя когда-нибудь мелькало в выставочных залах. Вы, должно быть, один из непризнанных гениев. Мне грустно, когда я вижу, как ни на что не способные люди утешаются тем, что срывают зло на тех, кому удается достичь вершин.
— Вершин! — саркастически повторил внезапно посерьезневший Тони.
Дженни, пытаясь успокоить его, сжала ему руку, но он не отреагировал.
— Боже мой! Мисс Флеминг, ваши работы — это отражение вашего собственного “я”.
Они приковывают взгляд из-за их цветовой гаммы. Это малярная работа, пустая мазня. Хотя я не сомневаюсь, что они пользуются большим спросом. Потому что они, впрочем, как и вы сами, есть порождение вот этого общества манекенов. Но настоящее качество, мисс Флеминг, не должно утомлять глаз. Чем дольше смотришь на них, тем больше цепенеешь. Прошу нас извинить, но, когда долго зришь вас, можно заработать утомляемость сетчатки глаза. И он увлек Дженни прямиком к стекляной двери, выходящей во внутренний дворик. По дороге он схватил с подноса проходящего мимо официанта стакан с напитком, осушил его и заторопился дальше, пока они не выбрались во двор.
